Собрание стихотворений

и давящее чувство осени.
Живу на даче, как на острове,
и все друзья меня забросили.

Ни с кем не пью, не философствую,

забыл и знать, как сердце влюбчиво.
Долбаю землю пересохшую
да перечитываю Тютчева.

В слепую глубь ломлюсь напористей

и не тужу о вдохновении,
а по утрам трясусь на поезде
служить в трамвайном управлении.

В обед слоняюсь по базарам,

где жмот зовет меня папашей,
и весь мой мир засыпан жаром
и золотом листвы опавшей…

Не вижу снов, не слышу зова,

и будням я не вождь, а данник.
Как на себя, гляжу на дальних,
а на себя — как на чужого.

С меня, как с гаврика на следствии,

слетает позы позолота.
Никто — ни завтра, ни впоследствии
не постучит в мои ворота.

Я — просто я. А был, наверное,

как все, придуман ненароком.
Все тише, все обыкновеннее
я разговариваю с Богом.

1965

   Какая жалость!
Не в масть поре мои стихи,
   как оказалось.

Для жизни надобно служить

   и петь «тарам-там», —
а как хотелось бы прожить
   одним талантом.

Махну, подумавши, рукой:

   довольно бредней, —
не я единственный такой,
   не я последний.

Добро ль, чтоб голос мой гремел,

   была б охота,
а вкалывал бы, например,
   безмолвный кто-то?

Всему живому друг и брат

   под русским небом,
я лучше у церковных врат —
   за нищим хлебом.

Пускай стихам моим пропасть,

   без славы ляснув, —
зато, веселым, что им власть
   мирских соблазнов?

О, что им, вольным, взор тупой,

   корысть и похоть,
тщеславье тех, кто нас с тобой
   берет под ноготь?

Моя безвестная родня,

   простые души,
не отнимайте у меня
   нужды и стужи.

В полдневный жар, в полночный мрак,

   строкой звуча в них,
я никому из вас не враг
   и не начальник.

Чердак поэта — чем не рай?

   Монтень да тюлька.
Еще, пожалуйста, сыграй,
   моя свистулька.

Россия — это не моря,

   леса, долины.
С ее душой душа моя
   неразделимы.

1965

рокочут медленную кару,
пойду по желтому пожару,
на жизнь пожалуюсь весне.

Тебя поносят фарисеи,

а ты и пикнуть не посмей.
Пойду пожалуюсь весне,
озябну зябликом в росе я.

Часы веселья так скупы,

так вечно косное и злое,
как будто все в меня весною
вонзает пышные шипы.

Я, как бессонница, духовен

и беззащитен, как во сне.
Пойду пожалуюсь весне
на то, что холод не уходит.

1965