Собрание стихотворений

.Свое повидло…
А между тем еще одна
душа погибла.

У мира прорва бедолаг, —

о сей минуте
кого-то держат в кандалах,
как при Малюте.

Я только-только дотяну

вот эту строчку,
а кровь людская не одну
зальет сорочку.

Уже за мной стучатся в дверь,

уже торопят,
и что ни враг — то лютый зверь,
что друг — то робот.

Покойся в сердце, мой Толстой,

не рвись, не буйствуй, —
мы все привычною стезей
проходим путь свой.

Глядим с тоскою, заперты,

вослед ушедшим.
Что льда у лета, доброты
просить у женщин.

Какое пламя на плечах,

с ним нету сладу, —
принять бы яду натощак,
принять бы яду.

И ты, любовь моя, и ты —

ладони, губы ль —
от повседневной маеты
идешь на убыль.

Как смертью веки сведены,

как смертью — веки,
так все живем на свете мы
в Двадцатом веке.

Не зря грозой ревет Господь

в глухие уши:
— Бросайте все! Пусть гибнет плоть.
Спасайте души!

1966

и у берез стволы сочатся,
одна судьба у пугачевца —
на виселице покачаться.

И мы качаемся, босые,

в полях обшмыганных и черных.
О нас печалится Россия
очами синими девчонок.

А ночь на Русь упала чадом,

и птицу-голову — на жердь вы,
хоть на плечах у палача там
она такая ж, как у жертвы.

А борода его смеется,

дымящаяся и живая,
от казака до инородца
дружков на гульбище сзывая.

А те дружки не слышат зова

и на скоромное не падки,
учуяв голос Пугачева,
у них душа уходит в пятки.

А я средь ночи и тумана

иду один, неотреченный,
за головою атамана,
за той отчаянной и черной.

1967

.Я не прошу награды за работу,
но ниспошли остуду и дремоту
на мое тело, длинное как жердь.

Я так устал. Мне стало все равно.

Ко мне всего на три часа из суток
приходит сон, томителен и чуток,
 и в сон желанье смерти вселено.

Мне книгу зла читать невмоготу,

а книга блага вся перелисталась.
О матерь Смерть, сними с меня усталость,
покрой рядном худую наготу.

На лоб и грудь дохни своим ледком,

дай отдохнуть светло и беспробудно.
Я так устал. Мне сроду было трудно,
что всем другим привычно и легко.

Я верил в дух, безумен и упрям,

я Бога звал — и видел ад воочью, —
и рвется тело в судорогах ночью,
и кровь из носу хлещет по утрам.

Одним стихам вовек не потускнеть,

да сколько их останется, однако.
Я так устал! Как раб или собака.
Сними с меня усталость, матерь Смерть.

1967