Собрание стихотворений

По рубрикам, под нумерами
Любовь — по строчкам — наизусть.
Не зачитаешься стихами,
Где безошибочность и грусть.

Любви и нет. Но мы забыли

О неутешности, и вот
В мучительном Леконт-де-Лиле
Душа, запутавшись, живет.

Запутавшись… А все сильнее —

— И скудной радости не жаль —
— Парнасской строгостью болеет,
Уже приявшая печаль.

«Предчувствовало сердце: безразличен…»

Предчувствовало сердце: безразличен.
И как надеяться любимым быть!
Поэты обожают Беатриче,
Но Беатриче их не полюбить.

А я — последний в неземной плеяде,

Любовник скучный и плохой поэт.
Не мне искать твоих противоядий,
Которых вовсе не было и нет.

Но мой некрепкий голос напрягая,

— Его бессмертным пеньем не зови —
Я верю: ты услышишь, ты узнаешь,
Ты будешь плакать о моей любви.

«Так день прошел, веселый, монотонный…»

Так день прошел, веселый, монотонный.
Хрипел однообразный граммофон,
То шарканьем, то пеньем окружен.
Все о любви — и слишком благосклонной,
Все о любви… Так забывают сон.
И только март, пленителен и жалок
Неудержимой щедростью своей,
В цветочных лавках радовал детей
Пучками бледных выцветших фиалок.

«Как грустно! В жизни этой…»

Как грустно! В жизни этой
И грусть не удержать!
Стараются поэты
Не помнить и не ждать.

А тут пахнет духами

Забытая весна, —
— И все всплывет стихами
Лишь выглянь из окна.

«День ото дня все меньше знаю…»

День ото дня все меньше знаю
Как жить и для кого любить.
Как будто что то забываю,
Что все равно нельзя забыть.

Вот утром равнодушно встану

С притихшей болью и тоской —
Лечить запекшуюся рану,
И ждать, и призывать покой.

А там уже волнистой цепью

Года помчатся взаперти,
И к твоему великолепью
Не возвратиться, не прийти.

«Я внутри совершенно пустой…»

Я внутри совершенно пустой,
Даже сердце как будто не бьется.
Только память о жизни простой —
— Как на дне векового колодца.

Так, наверное, новый мертвец,

В первый раз выходя из могилы,
Все не верит, что жизни конец,
Смотрит в небо и пробует силы.

«Не торопись, не торопись, поспеешь!..»

Не торопись, не торопись, поспеешь!
Ты думал душу расковать шутя.
Но вот дрожит рука, и ты бледнеешь.
Не торопись, не торопись, поспеешь!

Ты думал душу расковать шутя,

Доверчивое, жадное дитя.
Но уж дрожит рука, и ты бледнеешь.
Не торопись, не торопись, поспеешь!

«Слова и люди безразличны…»

Слова и люди безразличны.
Прядется медленная пряжа.
Смотри, как за окном привычно
На мокрый снег ложится сажа.

И тусклой музыкой всемирной

Томится громкоговоритель.
Разрушь последнюю обитель
Волной несказочно эфирной.

Ты знаешь: и былую сложность

Искупишь сердцем небогатым,
Склонив над хриплым аппаратом
Внежизненную безнадежность.