Собрание стихотворений

Опять июнь, как год, как два назад
— И неуверенный и слишком скромный —
И вечерами в парке шелестят
Каштаны крепкие листвою темной.

И от пруда влюбленностью несет.
А там — за улицами, в стенах дома,
И те же радости, что каждый год,
И та же нежность, что давно знакома.

Полюбишь ты, а может быть и нет.
Что времени до мелочи любовной!
Наступит осень — и тяжелый бред
Покроет память пеленой неровной.

«Поверь, не о себе тоскую…»

Поверь, не о себе тоскую,
Хоть раз, не думая, поверь.
Тебя ль, забытую, чужую,
Любимую, пойму теперь?

Ты помнишь, в комнате угрюмой
С тобой встречались мы, и ты
Земной отяжелевшей думой
Сплетала хрупкие мечты.

И в этом каждодневном горе
Ты посейчас.
А бьется море
У ног моих, дыша огнем,
И ослепительный от зноя
Тулон горит пустой тоскою
В разнообразии своем.

И я, уже потерян в нем,
Один, мечтаю о чудесном,
Когда в дыхании зимы
О третьей жизни, о небесном,
Заговорим с тобою мы.

«Бежала с ветром по земле трава…»

Бежала с ветром по земле трава.
Луна светила. Были звезды низки.
Невесело знакомые слова
Звучали по-английски.

Волненья не было. Быть может, нам
Приснилось это. Плыли звезды в дыме,
И в памяти к забытым именам
Еще прибавилось чужое имя.

МИСТРАЛЬ

Нагрелись камни. Раскалились кости.
Деревья гнутся в яростной борьбе.
О, если бы и мне в напрасной злости
Лететь, лететь, не зная о себе.

Но далеко внизу ликует море:
К нему не долетишь с высоких скал,
И ветер разнесет большое горе,
Которое я столько лет искал!

Поет мистраль в неистовом блаженстве,
Кружатся волны радостней и злей.
Я плачу о моем несовершенстве
И о любви растраченной моей.

«Точно звезды, мерцая, зажглись…»

Точно звезды, мерцая, зажглись
Под звездами огни семафора.
Мы с холодной земли поднялись.
Отступили далекие горы.

Зашуршал отсыревший песок,
Замедляя движенье.
Побежала земля из-под ног.
В электрическом напряженьи

Все смешалось: молчанье мое,
Ветер с моря, соленый и грубый,
И прозрачные руки ее
И бескровные губы.

«Единственный, неповторимый…»

Единственный, неповторимый
И лучезарнейший из всех
Часов моих, и ты, любимый,
Во сне созревший, как орех,

Упорный миг: в двойном покое
Нам жизнь удвоенной дана,
Ее с песков души не смоет
Родившая ее волна.

«Не говори, что нет предела…»

Не говори, что нет предела
В изнеможении твоем.
Тебе мы любящее тело
И скорбный дух наш отдаем.

Но сладострастнее другого,
Я буду нем — о, тайный труд!
Всесозидающее слово
Я не отдам на нежный суд.

И про себя творя молитву,
Храня довременную дрожь.
Я рад, что ласковую битву
Ты молчаливой назовешь.

«Как здесь нетрудно думать о приятном…»