Собрание стихотворений и поэм

Как седые старухи, которым Страшен утра пронзительный взгляд, Прячут ветхость и сумрачность горы В ослепительно новый наряд.

По-другому написано в книгах, А по мне, состоит человек Из смещения солнечных бликов, Шума птиц и шептания рек, Смены рос и туманных спиралей, Пенья трав и молчания далей.

*

Себе представший в образе Махмуда, Лежу ничком в Карпатах на снегу, И грудь моя прострелена. Мне худо, И снег багров, и встать я не могу.

Но все ж меня домой живым вернули, И под окном изменчивой Муи Стою, как месяц ясный, но в ауле. Следят за мною недруги мои.

Кумуз настроив, только начал петь я, Они меня схватили, хохоча, И спину мне расписывают плетью Крест-накрест, от плеча и до плеча.

Пусть насмехается имам из Гоцо, Пригубив чашу огненной бузы. Я зубы сжал. Мне потерпеть придется, Он не увидит ни одной слезы.

Что я Махмуд – мне показалось нынче, Брожу в горах печальный от любви, Со звездами, чей свет неполовинчат, Я говорю, как с близкими людьми.

Роятся думы, голова что улей, Пою любовь, чтоб вы гореть могли. Но рвется песня: я настигнут пулей Пред домом кунака из Иргали.

Прощайте, люди. Поздно бить тревогу. Меня на бурке хоронить несут… Какая мысль нелепая, ей-богу, Мне показалось, будто я – Махмуд.

БУДЬ ПРИЗВАНИЮ ВЕРЕН

Ветры в драку кинулись с вершины, Ты, поэт, строкою в них пальни, Унося дырявые хурджины, За горами скроются они.

Шторм на море, море разъярилось, Встань над ним, поэт, и повели, Чтоб оно сменило гнев на милость, В гавани вернуло корабли.

На дорогах снежные завалы. Затруби, поэт, в апрельский рог, Чтобы вновь открылись перевалы, Обнажились лезвия дорог.

Плачет мать, склонившись к изголовью Сына, что зовет ее в бреду. Ты, поэт, своей пожертвуй кровью И надежды засвети звезду.

Пал солдат. И в пурпуре заката Низко травы клонятся вблизи. Стихотворец, воскреси солдата, Будь призванью верен – воскреси!

Возврати любимого любимой, Голым веткам шелест подари, И тропу вдоль чащи нелюдимой Ты от сердца к сердцу протори.

Путника запекшиеся губы Ты смочи журчаньем родника. И когда трубят горнисты Кубы, Призови себя в ее войска.

Чтобы тени прошлого исчезли, Сторониться времени нельзя, Ты суди по совести и чести, Неподкупный, праведный судья.

ПЕТУХИ

Ночные звезды потухали, Как будто искорки в золе, Когда разбужен петухами Я был на утренней заре.

Открыв глаза, я улыбался, Мой сон растаял, словно снег. Во мне все громче просыпался Гортанный шум кавказских рек.

И пела женщина в ауле, Забыв над колыбелью сон, И доносился посвист пули, Которой брат мой был сражен.

И я сквозь утреннюю дымку Мог разглядеть в туманной мгле, Как смех и плач сидят в обнимку На темной и крутой скале.

В далекой Кубе разбудили Меня чужие петухи, И душу мне разбередили И пробудили в ней стихи.

Я был для истины к тому же, Для настоящей высоты, От преходящих чувств разбужен Известности и суеты.

И волны моря полыхали, И посвящалось вновь добру Мое призванье, петухами Разбуженное поутру.

Я знаю горцев Дагестана, Ушедших от вершин родных. Вы, петухи, на зорьке рано Однажды разбудите их.

Не избалованы досугом, Но разучились, мне под стать, Они весной ходить за плугом И скакунов лихих седлать.

Сманите их из кабинетов, Туда, глашатаи зари И провозвестники рассветов, Где звезд не застят фонари.

Где жизнь спокойна и сурова, Где на вершинах дышат всласть, Где ценят храбрость и на слово Пылинке не дадут упасть.

Пусть вспомнят юность горцы эти, Пред ней искупят все грехи. Прошу вас я: вы на рассвете Их разбудите, петухи.

ОКЕАН

«Ха-хаа! Ха-хаа!» – хохочет утром рано Ширь океана в солнечном кругу, А в полдень слышен рокот океана: «Ха-ха-ха-хаа! Гу-гу-гу-гу! Гу-гуу!»

Смеркается. И океан грохочет: «Бу-буу! Бу-буу!» Он, как пушкарь, оглох, Но, потемнев и утомившись к ночи, Вздыхает тяжко: «Ох! Ох-ох! Ох-ох!»

А ночью в океанской колыбели Качает звезды лунная вода: «Ла-ла! Ла-ла!» Жизнь наша в самом деле Как океан… «Да-да! Да-да! Да-да!»

ЯРКА ЯРОСЛАВНА

Яблоко упало. Град прошел недавно; Сердце мое ранено. Чья же в том вина? Я тебе признаюсь, Ярка Ярославна, В этом виновата только ты одна.

С доктором влюбленным вечером весенним Выйдешь на прогулку ты рука к руке, Проплывут в Дунае рядом ваши тени, Две – от одинокой тени вдалеке.

Моего соперника стала ты отрадой, В Братиславе милой вас свела любовь. Ярка Ярославна, ты его порадуй Над моей печалью пошути с ним вновь.

*

Мне не кажутся Карловы Вары с вершины Сочетаньем домов, и деревьев, и лиц… Предо мною белеет вдали не долина, А тарелка с десятком куриных яиц.

Горы, горы… Верхушки деревьев под ними, По зеленому склону прошита тропа. Только рыжую голову солнце поднимет – И уже поднимается к солнцу трава.

Я запомнить хочу необычную землю, Где, как равная, с осенью дружит весна. Глянешь вверх – по-весеннему свежая зелень, Глянешь вниз – желтизна, желтизна, желтизна.

Пробегает по склону спокойный и скромный, Не изведавший силы своей ветерок, И ладонь окропляет зеленою кровью, С материнскою веткой расставшись, листок.

Здесь весна… Но минувшую осень я вижу И покрытые желтой листвой деревца. И ко мне придвигаются ближе и ближе Дорогие черты дорогого лица.