Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Друзья мои, давайте захотим!
Давайте захотим и соберемся.
И стопками гранеными толкнемся,
и как бывало,
                  славно «загудим»!

Естественно, с поправками на возраст,

на чертову одышку,
                          на колит.
Поговорим о небе в синих звездах.
Чуть-чуть о том,
что у кого болит.
О том, что в этом мире многоликом
мы тишины
                нигде не обретем…
Потом порассуждаем о великом.
О том, куда идем.
Зачем идем.
О нашей
            интеллектуальной нише,
которая нелепа, как везде…

Поговорим о Пушкине.

О Ницше.
О пенсиях.
О ценах.
О еде.

«Ветер. И чайки летящей крыло…»

Ветер.
И чайки летящей крыло.
Ложь во спасение.
Правда во зло.
Странно шуршащие камыши.
Бездна желаний
над бездной души.
Длинный откат шелестящей волны.
Звон
      оглушительной тишины.
Цепкость корней
и движение глыб.
Ржанье коней.
И молчание рыб.
Парус,
        который свистит, накренясь…

Господи,

сколько намешано в нас!

«Надоело: «Долой!..»…»

Надоело: «Долой!..»
Надоело: «Ура!..»
Дождь идет, как вчера.

И как позавчера.

Я поверил,
              что эта дождливая слизь
нам дана в наказанье, что мы родились…
Но однажды —
                     пришельцем из сказочных книг —
яркий солнечный луч на мгновенье возник!
Он пронзил эту морось блестящей иглой…

Тонкий солнечный луч.

Без «ура» и «долой».

«Непростыми стали дети…»

Непростыми стали дети, —
логикою давят…
Ледяными
              стали деньги:
прямо в пальцах
тают!

Анкеты

И говорил мне тип в особой комнате:
«Прошу, при мне анкеточку заполните…»
И добавлял привычно, без иронии:
«Подробнее, пожалуйста!
Подробнее…»

Вновь на листах зеленых, белых, розовых

я сообщал о «всех ближайших родственниках».
Я вспоминал надсадно и растерянно
о тех,
кто жил до моего рождения!..
Шли рядышком,
                      как будто кольца в дереве,
прабабушки,
прадедушки
и девери.
Родные
          и почти что посторонние…
«Подробнее, пожалуйста!
Подробнее…»

Анкетами дороги наши выстланы.

Ответы в тех анкетах нами выстраданы.
Они хранятся, как пружины сжатые.
Недремлющие.
Только с виду – ржавые!
Лежат пока без дела.
Без движения…

…И я не верю

в их самосожжение.

Старичок

Разгорелся в старичке давешний азарт.
Получается, что он —
                             чуть ли не герой.
Он по-прежнему живет
много лет назад.
На его календаре – пятьдесят второй…
Вспоминает старичок, как он пил-гулял!
И какие сахар-девки
                           миловались с ним!..

А жалеет лишь про то,

                               что недострелял.
А вздыхает лишь о том,
                                что недоказнил…

«Никаких капиталов не нажито…»

Никаких капиталов не нажито:
может, я не тот,
                    может, время не то.
Вот живу
и свой возраст донашиваю,
будто старенькое пальто.
Есть особый смысл в этом возрасте.
В нем —
            начало какой-то иной судьбы…

Если б только не мучали хворости!

Ах, бы, если бы
да кабы!

«Наше время пока что не знает пути своего…»