Собрание творений. Толкование на Четвероевангелие

Иду к Отцу Моему и Отцу вашему, Богу Моему и Богу вашему (ср.: Ин. 20, 17). Если это понимать так, как написано, то тогда окажется, что Отец находится на небесах, а не на земле. Ведь если бы Он был на земле, то зачем было бы Сыну уходить на небо? Если скажешь, что Сын не был на небе, то отвечу, что и Отца нет на земле. Сказал: И Я иду к Тебе, Мой Отче (ср.: Ин. 17, 11), а не «Мой Бог». Когда говорил с Ним, то назвал Его Отцом, чтобы показать, что Он от Него. Но когда посылал вестника к ученикам Своим, говоря: Я иду, то назвал Его Бог Мой, чтобы показать Свою немощь, пока находился с ними. Но еще говорит: Я не один, потому что Отец со Мною (Ин. 16, 32), Я в Отце и Отец во Мне, и Мы одно (ср.: Ин. 14, 11; 10, 30). Иду к Отцу Моему и Отцу вашему, к Богу Моему и Богу вашему (ср.: Ин. 20, 17). Должно заметить, что сначала сказал: К Отцу Моему, а потом: К Отцу вашему, и к Богу Моему, а затем к Богу вашему. Если бы употребил одинаковые слова, то, быть может, было бы уместно и их толкование[59].

Отец Мой и Отец ваш и Бог Мой и Бог ваш. То и другое сказано о человечестве Его. О теле Своем, а не о Слове Божием сказал, что идет, как и те слова: К Отцу вашему, поскольку они были люди. Подобно этому о человеческой Его природе говорится и в том месте, где Он сказал: Отец наш, Который на небесах (ср.: Мф. 6, 9).

Симону сказано было: Иди за Мною (Ин. 21, 19); в этих словах Господь предсказал ему смерть. Он обратился, и посмотрел, и увидел ученика того и говорит Ему: Господи! А он что? Сказал ему: что тебе до того? (ср.: Ин. 21, 20-22). Что худого сказал Симон? Ничего иного не сказал, как только попросил Господа, чтобы того ученика Он побудил следовать за Собой. Таким образом, посредством расспросов Симона Господь научил, что вместе с Отцом Своим Он имеет власть над смертью, поскольку говорит: Если хочу, но не захотел, чтобы они увенчались добродетелью смерти Его.

Господь дал ученикам Своим елей в символ имени Своего[60], вместе с тем показывая, что Он весь с каждым из них. Так как Он есть день, то дал также свет светильника и изгнал мрак и дела его. Ведь наименования печали и утешения проходят по всему миру и участие в них достается всем людям. До явления Господа печаль и утешение не были столь же равны по своему действию, как в своих наименованиях. Печаль, конечно, обнаруживала себя в действиях, как проявляет себя и теперь для выявления того, что имело конец и прекращалось; утешение же проявляло себя только в наименовании как бы посредством пророчества. Господь же снискал это имя вместе с его действием, потому что имел члены Свои и черты Свои разделенными и отображенными во всех Своих творениях, ибо все творения зачинают Его, чтобы родить, то есть чтобы провозвестить Его.

Итак, утешение, которое уже прежде было предустроено, дал нам в действиях воскресением Своим и тогда, когда собрал учеников Своих в Капернауме, городе утешения. А печаль, которая некогда проявляла себя в действиях, теперь именуется только словом, чему учит также следующее место Исаии: Видишь ли духа, который нисходит, и спасение, которое провозвестил (ср.: Ис. 60, 1; 61, 1) и т. д.

Поскольку долги наши вследствие отпадения от Бога превзошли все своей многочисленностью, так что ни пророки, ни священники, ни праведники, ни цари не в состоянии были изгладить их, то Сам Сын Божий, явившись на землю, повсюду сделался пленителем всех и ни в утробе, ни в рождестве, ни в крещении не уничтожал долгов наших, пока, преданный на Крест, не вкусил смерти, так что смерть Его сравнялась с винами нашими, ибо через нее изглажено то, для изглаждения чего недостаточны были все творения.