Собственное мнение

— Чего бы тебе хотелось? У меня есть средство, которое вызывает конвульсии.

Я припомнил, сколько блевотины осталось после Смита.

— Вообще-то я по натуре гуманист. Нет ли чего-нибудь мягкого, но в то же время убийственного?

Кажется, мне на роду написано всё время разочаровывать Ральфа.

— Что ж… Полагаю, у меня есть что-то подобное… где-то. Но на самом деле тебе следует попробовать циклолодидан. Я всё время им пользуюсь.

— Так у тебя тоже есть полевые мыши?!

Он мрачно кивнул.

— Такая зараза! Ничем не изведёшь!

Когда в одиннадцать вечера вернулась Генриетта, я с удовлетворением доложил ей, что Смит более не станет тревожить ни нас, ни профессора Генриха.

— Я пригрозил ему двадцатью годами тюрьмы. Он ушёл отсюда, поджав хвост, потрясённый и смирившийся.

Генриетта одарила меня восхищённым взглядом.

— У тебя редкая способность устраивать самые трудные дела, Уильям! Я с тобой — как за каменной стеной!

В течение рабочей недели Генриетта обедает обычно в университетской столовой, но в 12.30 следующего дня, запыхавшаяся и смеющаяся, как дитя, она появилась у меня в кабинете и торжествующе помахала какой-то бумажкой.

— Его утвердили!

— Кого?

— Альсофилию Грэхэмикус!

— И что это значит?

— Тропический древовидный папоротник, Уильям. Я обнаружила его во время нашего медового месяца и, когда мне не удалось его классифицировать, подумала, что, может быть, он ещё не описан. Поэтому я дала ему имя Грэхэмикус — в твою честь — и послала в Общество на проверку.

Я попробовал это имя на вкус: «Альсофилия Грэхэмикус»! Звучит неплохо. Похоже, отныне моё имя, самым мелким шрифтом набранное в примечаниях к какому-нибудь учебнику ботаники, войдёт в историю. Ну и ну!

— Ты рад, Уильям?

— Просто ошеломлён! Ты так внимательна!

— Я попросила запаять сегмент веточки в пластиковый брелок, чтобы ты всегда мог носить его при себе.

В этот день к ужину мы ждали Адама Макферсона. На протяжении десяти лет в первый вторник каждого месяца он ужинал в доме Генриетты, и после нашей женитьбы она сочла нужным сохранить эту традицию.

Я встретил его в дверях.

— Мне нужно поговорить с вами.

— В самом деле? Какое совпадение! Мне тоже. — Он огляделся. — Где Генриетта?

— Наверху, проверяет контрольные.

Я провёл его в кабинет и без обиняков приступил к делу.

— Макферсон, уже много лет вы проверяете счета Генриетты. Разве вы не замечали, что до моего появления дела в этом доме велись, мягко говоря, странным образом — липовые счета, раздутый штат прислуги, астрономический бюджет?

— Разумеется, — кивнул он.

Я нахмурился.

— И вы не пытались что-нибудь предпринять?

— С какой стати? Разве не ясно, что именно я и организовал это процветающее предприятие?

— И вы без стеснения признаётесь в этом?

— Да что ж стесняться! — Макферсон подошёл к бару и осмотрел, бутылка за бутылкой, его содержимое. — Мне оно приносило очень приличный доход. Магарыч, понимаете? Доступно вам это выражение? — Он оторвался от бутылок, чтобы взглянуть на меня. — Генриетта — прекрасный ботаник, но начисто лишена способности к счёту. А кроме того, безраздельно мне доверяет.

Я поборол в себе искушение задушить его, не сходя с места.

— Несмотря на все неприятности, какими чревато громкое судебное дело, я намерен преследовать вас по закону.

Это не произвело впечатления.

— Попробуйте, а я позабочусь о том, чтобы за решёткой вы составили мне компанию. Впрочем, у меня есть основания полагать, что вам выпадет куда более суровое наказание. За убийство.

Я, естественно, замолк.

Он подошёл ко мне, держа в руках стакан и бутылку.

— Несколько лет назад я заметил, что Генриетта регулярно снимает по пятьсот долларов с одного из своих счетов. Сумма сравнительно скромная, но она редко пользуется наличными, и, проявив любознательность, я спросил у неё, в чём дело. Когда она предпочла уклониться от ответа, что вообще-то ей не свойственно, я расспросил слуг — тех, кто, так сказать, состоял под моей командой, — и, наконец, обнаружил существование небезызвестного вам мистера Смита. Дальнейшее расследование, проведённое мною, — если вы позволите именовать так вульгарное подслушивание под дверью, — установило причину его ежемесячных сюда визитов. — Макферсон налил себе спиртного. — Однако Смиту недоставало воображения. Пятьсот долларов его вполне удовлетворяли. Но меня — нет. — Он улыбнулся не без самодовольства. — Я соответственно переговорил с ним, предложив на выбор тюрьму или сотрудничество. Он выбрал второе. Из двух тысяч долларов, которые он со временем себе выторговал, одна шла мне.

Я посмотрел на бутылку, которую Макферсон ещё не поставил на место. Это было то самое шотландское виски, которое не допил Смит. Я забыл избавиться от него.

— Когда Смит сообщил мне о том, что вы пожелали повидаться с ним лично, я заподозрил, что вам угодно лишить меня ещё одного источника дохода. Поэтому я приехал за ним сюда и ждал, когда он выйдет, чтобы по горячим следам расспросить об итогах встречи. — Он осклабился. — И что же я увидел? Его машина выехала из ворот, но за рулём были вы! — Он поглядел на свой стакан, потом на меня. — Налить вам?