Собственное мнение

— Нет, благодарю вас. Но в любом случае, пожалуйста, не церемоньтесь.

Он пригубил, посмаковал и быстро прикончил содержимое стакана. Одобрительно покашляв, Макферсон снова потянулся к бутылке.

— Итак, я поехал за вами, а когда вы отошли от машины, заглянул внутрь. Смит лежал на полу, по всем признакам мёртвый. Я не стал интересоваться причиной его смерти и немедленно удалился. Как, кстати, вы от него избавились?

— Ножом в спину, — сказал я.

— Не вздумайте проделать то же со мной, — улыбнулся он. — Я начеку и не собираюсь поворачиваться к вам спиной.

Теперь была моя очередь улыбнуться:

— Значит, по-вашему, отныне мы повязаны одной верёвочкой, и я не смогу разоблачить вас, не разоблачив тем самым себя, так?

Он кивнул.

— И вы намереваетесь и дальше дурить Генриетту, теперь уже при моём попустительстве?

— Именно!

Я заметил, что его физиономия становится всё более цветущей.

— Прекрасно! Мы обсудим это после ужина, — сказал я светским тоном. — Мне надо пойти посмотреть, не готова ли Генриетта.

Я ретировался в библиотеку, выкурил там трубочку, и когда вернулся в кабинет, Макферсон был мёртв.

Я вынул, у него из кармана ключи от машины, оттащил тело к его «мерседесу», уложил в багажное отделение и, выехав за пределы поместья, оставил «мерседес» сразу за воротами. Когда я вернулся в дом, Генриетта как раз спускалась по лестнице.

— Адам ещё не приехал?

— Нет, дорогая.

— Он так тепло ко мне относится, — улыбнулась она. — Никогда не забуду, как он расплакался на нашей свадьбе.

Мы задержались с ужином на полчаса, но наш гость так и не появился. В десять вечера, выйдя прогуляться для моциона, я отделался от машины Макферсона тем же манером, что и от Смита, и вернулся домой автобусом.

Генриетта была потрясена, когда прочитала в газетах о безвременной гибели своего адвоката и друга. Полиция тоже выразила недоумение. Генриетта со временем оправилась от потери, но полиция так и осталась недоумевать.

В конце семестра мы с Генриеттой упаковали чемоданы и машиной отправились на север Миннесоты, в озёрный край. Взяли напрокат каноэ, приобрели необходимое снаряжение и чудным субботним полднем смело двинулись в путь.

Поскольку плыли мы по течению, гребля не утомляла нас, и первый час путешествия прошёл самым чудесным образом.

Однако вскоре мы приблизились к первым бурунам, и я понял, пожалуй, чуть поздновато, что плавание по бурлящей реке — занятие не для слабаков. Я бы с радостью отгрёб и пристал к берегу, но оказалось, что мы уже в самой стремнине. Выбора не было: приходилось изо всех сил бороться за то, чтобы остаться на плаву.

Мы благополучно преодолели довольно приличную часть опасного участка реки, и я было воспрянул духом, как вдруг, откуда ни возьмись, прямо перед нами возник торчком стоящий острый валун. Я изо всех сил пытался избежать столкновения, однако в последний момент, почти уже преодолев препятствие, каноэ таки ударилось о камень, и мы перевернулись.

Оказавшись в ревущей воде, я, естественно, изо всех сил старался уцепиться за что придётся, но тщетно, пальцы соскальзывали, река тащила всё дальше и дальше. Внезапно я почувствовал, что лечу вниз, и, наконец, очутился глубоко под водой. Вынырнув на поверхность, перевёл дыхание и увидел, что благополучно миновал все опасности и могу спокойно поплавать в сравнительно спокойной заводи у основания скалы, с которой срывался водопад. Ну, слава Богу. Я выбрался на берег и поднял глаза, чтобы оценить, с какой высоты сверзнулся.

Что же я увидел? Моя жена, чудом ухватившись непонятно за что, приникла к выступу скалы, повиснув прямо над заводью. Бледная как мел, она смотрела на меня с безмолвным призывом о помощи.

— Генриетта, — закричал я, — прыгай! Не держись, тебя вынесет прямо в заводь! Это безопасно!

Она глянула вниз, зажмурилась. Открыла глаза и посмотрела на меня.

— Я не умею плавать!

Я так и замер на месте. Не умеет плавать?!

Сердце моё заколотилось. Вот она, удача! И никакого яда не нужно! Каноэ перевернулось. Она утонула. Проще некуда. А я отправляюсь в ближайший населённый пункт и, безутешный, рассказываю эту горестную повесть.

— Набери воздуха, задержи дыхание, — снова закричал я, — и отпусти руки. Я буду ждать внизу и вынесу тебя на берег.

Сняв туфли, брюки, рубашку, я ободряюще улыбнулся ей и помахал рукой.

— Ну, давай! Я жду.

Генриетта не стала долго раздумывать.

Течение подхватило её и понесло к заводи.

Я повернулся спиной к реке. Теперь осталось лишь совсем чуть-чуть выждать. Пяти минут хватит? Или подстраховаться и потянуть до десяти?

Взгляд мой ненароком упал на одежду. Круглый пластиковый брелок с запаянной внутри веточкой папоротника, выкатившись из брючного кармана, лежал на траве, Альсофилия Грэхэмикус.

Я вдруг задрожал.

Да, я убил Смита и Макферсона и не жалею об этом. Они были негодяи. Но способен ли я убить ребёнка?

Ребёнка? Да, Генриетту, женщину-дитя, Генриетту, которая меня любит. И, по совести говоря, я и сам некоторым образом…

Я выругался и нырнул в воду.