Собственность миллиардера

— Закончила? — спокойно спросил Герман.

Я подняла подбородок, сузив глаза. Не дождавшись ответа, он обхватил длинными пальцами мою кисть и потянул за собой.

— Машина уже ждет внизу.

— Почему вы меня не слушаете?! — прошипела я, чувствуя, что мы ходим по замкнутому кругу.

— Удостоверься, что взяла все, что тебе необходимо, и мы пойдем, — Герман самым наглым образом игнорировал мой гнев.

— Какой же вы упрямый человек…

— Меня называли и похуже.

Я хмыкнула, тем не менее, была вынуждена подчиниться его несоразмерному самолюбию.

Ермолов ни за что не позволит мне идти в суд без него. Он заставлял меня чувствовать себя ребенком, подчеркивая мою слабость, навязывая его присутствие обязательным и разумеющимся. Я не испытывала восторг от оказываемого давления. Совсем наоборот. Герман лишил меня выбора, приняв решение за нас двоих. И что хуже — он даже не пытался прислушаться к тому, чего хотела я.

От нервного напряжения меня тошнило. В салоне автомобиля царила удушливая атмосфера. Перспектива сидеть бок о бок с Германом на задних сидениях под беглые взгляды, бросаемые его водителем, нравилась все меньше и меньше. Дорога до здания суда длилась вечно. Очевидно, так действовала абсолютная тишина, которую Ермолов прервал лишь единожды, сделав звонок начальнику службы безопасности.

Я ненавидела тот факт, что Герман знал обо мне больше, чем я когда-либо кому-либо рассказывала. В первую очередь, это касалось моего отца. Я потратила долгие годы, пытаясь держать людей подальше от такой стороны своей жизни, насколько это представлялось возможным. И за последние дни все стремительно перевернулось. Ермолов сумел сломать барьер, который я создала, чтобы отгородить себя и остальных от темноты собственного прошлого.

Мы сидели в задней части зала суда. С уверенностью могу сказать, что я не была готова говорить с папой. Он увидел меня и послал небольшую грустную улыбку, на которую не смогла ответить.

Сегодняшний день определенно станет моим самым огромным разочарованием.

Когда судья заговорил о возможных обвинениях отца, я сидела в полном оцепенении. Понимала, что он совершал ужасные и непростительные поступки и заслуживал сурового наказания. Но… бог мой. Я словно до сих пор не проснулась от ночного кошмара, сидя на скамье свидетелей слушания дела и наблюдая за всем происходящим.

Ненадолго в зале воцарилось молчание. Затем судья начал выносить окончательный приговор отцу.

У меня перехватило дыхание.

Я ощутила, как Герман Давидович протянул руку и на мгновение накрыл ею мою, легонько сжав пальцами, прежде чем вновь убрать. Я подняла на мужчину глаза, полные слез. Герман ответил мне понимающим взглядом, тронув до глубины души искренним сочувствием.

Отца приговорили к трем годам лишения свободы.

Нечем дышать.

Я чувствовала острую нехватку воздуха. Пыталась дышать так глубоко и часто, чтобы утолить жажду кислорода. Но этого было недостаточно.

Мало, так мало воздуха…

Сокрушающая печаль толкала в объятия рыданий. Когда судья ударил молотком по деревянной подставке, тем самым объявляя заседание закрытым, я слегка подпрыгнула на стуле. Мысли проносились в голове с астрономической скоростью, путаясь в сложный клубок. Я бессильно смотрела, как папу заковали в наручники и вывели из зала суда. Он бросил напоследок скорбный взгляд в мою сторону и исчез за массивными дверьми.

— Лера.

Я повернула голову на звук мягкого и вкрадчивого голоса Германа Давидовича. Лишь тогда обнаружила, что просторное помещение пустовало.

— Нам нужно идти.

— Да, — сказала я, поднимаясь на ноги.

— С тобой все в порядке? — спросил, вплотную подойдя ко мне.

Я чувствовала его дыхание на своих волосах, чуть выше уха, и от этого у меня по спине пробежал холодок.

— Я в порядке, — ответила, глядя на брюнета снизу вверх.

— Ты мне не врешь?

Я сжала кулаки.

— Папа получил по заслугам, — проговорила с холодом. — Он не причинит вреда ни мне, ни кому-либо еще, находясь в тюрьме, — продолжила изъясняться сухим тоном.

Герман скептически посмотрел на меня, вероятно, из-за того, что я обходила стороной его вопрос о том, стабильно ли мое эмоциональное состояние.

— Хочешь пообедать? — предложение слетело с губ Ермолова, как только мы покинули здание и сели в его автомобиль.

— Вместе с вами? — изумилась я.                                                                

— Да. Со мной, — Герман улыбнулся левым уголком рта. — Между прочим, я покинул дом на голодный желудок. Вы задолжали мне завтрак, Валерия Александровна.

ГЛАВА 13

Герман привез меня в маленькое, но очень дорогое французское кафе под названием La Belle Vie, что в переводе на русский звучит, как: «прекрасная жизнь».