Собственность миллиардера

Ртом Герман переместился к скулам, поцеловал эрогенную зону на шее, посылая армию мурашек по всей коже. Я отвечала на жаркие прикосновения, выгнув спину дугой и легонько впившись ногтями в плечи брюнета. Приходилось контролировать силу криков, позволяя вырываться наружу только стонам. А так хотелось, чтобы Герман дал добро, шепнув на ушко: «Не сдерживайся».

Он великолепно знал женское тело, четко представлял, за какие ниточки нужно потянуть, чтобы я забилась в предоргазменных конвульсиях. Не выразить словами, насколько трудно мне было сосредоточиться на чем-либо, кроме как на его талантливых пальцах.

Я почувствовала крошечный укус на левой груди совсем близко к нежно-розовому бугорочку. Герман добавил немного боли к блаженству. Именно то, что мне нравилось. То, что заводило больше всего. То, что приближало меня к эйфории с удивительной насыщенностью и динамичностью.

Оргазм нарастал интенсивно тугим узелком внизу живота, заставляя меня извиваться под телом Германа, когда он спокойно посасывал упругую округлость.

— Ох, че-е-ерт, — простонала я, барахтаясь под тяжестью мужчины.

Вскрикнула, когда меня охватил оргазм, не в силах сдержаться. Пришлось ухватиться за запястье Германа, чтобы окончательно не сойти с ума.

Наконец, брюнет оторвался от моей груди и поцеловал в губы, при этом расстегивая джинсы на себе. Я смотрела на него сквозь полумрак и слипающиеся веки, чувствуя себя полностью удовлетворенной им. Хотя знала, что он пришел сюда не только для того, чтобы трахнуть меня пальцами до забвения, и я была полностью согласна со всем, что он хотел, или в чем нуждался.

Я хотела дать ему все, что он попросит.

С удовлетворением наблюдала, как Герман полностью избавился от одежды, после чего снял с меня трусики и отбросил их в сторону. Охваченный возбуждением, он даже не потрудился надеть презерватив на член. Скользнул вверх по моему телу, чтобы поцеловать в сотый раз за эту ночь, и без предупреждения глубоко вошел в меня.

Я издала глухой вздох, когда мое тело приветствовало его пульсирующее, твердое естество. Герман начал с медленного ритма, двигая бедрами и совершая длинные, потрясающие толчки. Мы занимались сексом несколько раз, но сейчас, я уверена, все было по-другому. Ощущалось более остро, ярко, нежно — как будто мужчина отчаянно нуждался в том, чтобы что-то почувствовать.

Мы занимались любовью. Не трахались.

Я наслаждалась его тихим ворчанием на ухо и не могла не задаться вопросом: буду ли думать о Германе, как о своем любовнике, после сегодняшней ночи?

Мое дыхание прерывалось с каждой следующей мощной фрикцией. Я наверняка упаду в обморок от гипервентиляции, если Герман продолжит в том же духе.

И стоило мне подумать, что я больше не выдержу, Ермолов резко схватил меня за ногу, заставив согнуть в колене, подтянул еще выше к своему боку и сбавил обороты. Входил медленнее и глубже. Я дышала тяжело, пытаясь обуздать вихревые чувства. Но едва лишь Герман припал губами к моей груди, сладострастно застонала.

Мужчина в дразнящей манере перекатывал на языке затвердевший сосок, затем слегка прикусил и оттянул розовую кожицу и отправил меня через край в объятия упоения и неги, разлившийся жгучей волной.

Я яростно кончила вновь, издав сдавленный стон и вцепившись пальцами в простыни. Слышала, что дыхание Германа стало затрудненным, ворчливые ругательства — громче, а толчки — небрежными и жесткими. Когда его хватка на моем горле усилилась, мужчина кончил с одним последним движением бедрами и шипением у моего уха, которое больше походило на рычание. Этот звук был одним из самых сексуальных, что я когда-либо слышала в жизни.

Я была почти уверена, что провалилась в сон, находясь внутри плотного кольца его рук, полностью удовлетворенная. Однако с наступлением утра, когда солнечный свет проник через шторы, я лежала на кровати без Германа. Мне потребовалось некоторое время, чтобы восстановить в хронологическом порядке то, что случилось ночью, и было ли это на самом деле, а не являлось очередными фантазиями.

Я заметила серый свитер, в котором Герман пришел в мою спальню и далее бросил на стул.

Вздох.

Мне не приснилось то, как мы занимались любовью.

Я выбралась из постели. На мне была майка, оставшаяся со вчерашнего вечера. Достала из ящика с нижним бельем чистые трусики, надела свободные пижамные штаны и вышла из спальни, горя желанием поскорее встретиться с Германом.

В квартире царила беспробудная тишина.

Почему Герман оставил меня? Он перебрался к себе, потому что ему было неудобно ютиться на моей крошечной, по сравнению с его, кровати? До сих пор спит? Или… снова ушел?

Морщась от нескончаемого мысленного потока вопросов, я шоркала босыми ступнями по длинному коридору. Проходя мимо приоткрытой двери его кабинета, остановилась, поскольку услышала приглушенный голос брюнета.