Собственность миллиардера

— Когда ты уволилась, я был выпотрошен. Так скажи мне, почему с тех пор, как ты ушла от меня, я словно утратил свет? Куда бы ни пошел — повсюду вижу беспроглядный мрак. И чувствую постоянный холод. Скажешь, что это проделки моей зависимости? — Ермолов приподнял бровь, делая еще один шаг к Лере.

— Я не знаю, — прошептала она.

— Я хочу тебя, Лера. Я хочу тебя всю.

Девушка смотрела на него снизу вверх глазами, полными ранимости и удивления.

— Я мечтаю о том, чтобы ты вернулась ко мне, — Герман стиснул руку в кулак, подавляя рвение дотронуться до прекрасного личика Мелентьевой и провести подушечками пальцев по нежной коже.

— Вернулась в лофт?

— Ты можешь занять свою прежнюю комнату, или выбрать другую, или…

— Поделишься своей спальней? 

Он послал ей пристальный взгляд.

— Если ты этого желаешь, — произнес без колебаний. — Я не собираюсь давить на тебя.

— Ты сводишь меня с ума, господи… — с шумным выдохом Валерия отступила на шаг и накрыла ладонью лоб.

Ермолов понимал, насколько головокружительным являлось для нее его поведение. Но он уже перешел черту, погрузившись в отчаяние. Он нуждался в этой девушке так же сильно, как и в новом глотке воздуха.

— Скажи мне, что я могу сделать, — с мучительной горечью попросил мужчина.

Сузив глаза, Лера резко уставилась на него. Герман молчал. Он понятия не имел, о чем она думала и почему выглядела такой расстроенной. Он нуждался в том, чтобы все исправить, хоть и терялся в догадках о том, как это сделать менее болезненным для обоих способом.

— Поговори со мной, Лера. Ну же, — Ермолов чувствовал себя сокрушенным.

Он был готов опуститься перед ней на колени и умолять вернуться к нему. Обезумевший и растерянный, мужчина надеялся всеми фибрами души, что любимая девушка сумеет простить его и принять. О большем он и не смел грезить.

— Мне нужно… мне нужно домой, Герман. Завтра рано вставать на учебу, а затем бежать на работу. Я больше не могу находиться здесь, — рассеянно выразилась шатенка. — Я должна подумать.

Герман с шумом втянул воздух через ноздри и медленно выдохнул. Это определенно не было тем, что  он хотел услышать. Он больше не понимал, чего ждать от нее. Сейчас она являлась для мужчины воплощением непредсказуемости. Он усмехнулся про себя, так как недавно самонадеянно посчитал, будто способен читать Мелентьеву, как раскрытую книгу.

Он ошибался.

— Прости меня, — тихо проговорил Ермолов, глядя на свои блестящие черные туфли от «Прада».

Он ощущал огромный стыд за то, как обращался с ней в больнице. Сердечная боль вернулась к нему и нанесла убийственный удар по груди.

— За что? — Лера затаила дыхание.

— За то, что не поверил тебе. За то, что обвинил тебя во лжи. За то, что сказал, будто ты нарочно забеременела от меня из-за денег, — под конец он осмелился поднять на нее извиняющийся взор.

— Я бы никогда…

— Знаю, — кивнул Герман.

Ему смертельно хотелось обнять ее и крепко прижать к своей груди.

— Я просто... Герман, мне нужно время.

Он даст ей столько, сколько потребуется.

— Хорошо, — вымолвил Ермолов, наконец.

ГЛАВА 29

ГЕРМАН

Герман провел выходные дома с выключенным телефоном. Он не делал этого с тех пор, как начал работать в компании своего отца. Ермолов всегда был на связи, но сейчас просто не мог контактировать с людьми. Лера не торопилась, и Герман знал, что ему нужно сделать то же самое.

Так не похоже на него — проводить целые часы в постели, когда обычно в это время он бодрствовал. Его разум словно вращался по замкнутому кругу. Мужчина не думал ни о чем и ни о ком, кроме Мелентьевой. Он угодил в ловушку собственных мыслей. Ему страшно было представить, во что превратится его жизнь, если Лера скажет ему, чтобы он отвалил навсегда.

Раньше у Ермолова не имелось ни единой свободной минутки на депрессию, но в эти выходные брюнет позволил душевному мраку окутать себя в кокон. Герман ненавидел то, в кого превратился за считанные дни без Мелентьевой. Он ненавидел свои обретенные слабости и недостатки. Он презирал то, что сотворил с Лерой, их малышом… Груз ответственности всего ужасного в мире внезапно свалился на его плечи.

— Герман Давидович? — после приглушенного стука дверь в его спальню медленно открылась.

В покоях Ермолова царила беспробудная тьма. Мужчина не вылезал из постели, пропустил завтрак и обед. Он абсолютно ничего не делал. Разве что только переворачивался с одного бока на другой. Пытался разглядеть затейливые узоры на белом потолке. Затем засыпал. Просыпался, чтобы немного подумать о Лере. Снова погружался в дремоту. И вновь разлеплял глаза. Он видел ее лицо даже во сне.

— Шеф? — снова послышался голос его начальника службы безопасности.

Герман оторвал затылок от подушки.

— Что-то случилось? — с тихим вздохом спросил брюнет.

— Я приготовил вам ужин, Герман Давидович. Вы должны что-нибудь поесть.

— Ага, — ворчливо буркнул Ермолов, снова откинувшись на подушку и уставившись в потолок.

Андрей бесшумно покинул спальню, тихо прикрыв за собой дверь.