Собственные записки. 1829–1834

12-го. Приехал ко мне Россети, который по приказанию графа Орлова изготовил к нему письмо, коим он просится взять его в службу нашу, на что он получил позволение от государя и следствие писем моих, в его пользу писанных. Он был хорошо принят графом Орловым, который обещал ему доставить все нужные пособия при определении его на службу. Россети говорил о влиянии, которое произведено было выстрелами, пущенными по французам в Дарданеллах; но он слышал об оном через французов, которые все продолжали грозиться за сие. Заметили, что граф Орлов поспешил после сего навестить французского посла. Граф Орлов между тем говорил, что по сношениям его с Руссеном и турецким правительством оказалось, что Руссен сознался в неимении никаких наставлений от своего правительства для завладения Дарданеллами и что дело сие, по-видимому, останется без последствий.

После обеда приехал ко мне Ахмет-паша-мушир и привез с собой одного полковника египетской службы, бежавшего от Ибрагима в недавнем времени и говорившего, что войска его отступали из Кютаиё, и что оных осталось там весьма уже мало.

Я поехал с Ахмет-пашой к графу Орлову, между разговорами коего мог заметить, сколько он находил мою египетскую экспедицию неудавшейся, приписывая даже приостановление армии Ибрагим-паши действию флота, прибывшего будто в одно время со мной в Константинополь, тогда как флот наш прибыл сюда через две недели после моего возвращения из Александрии. Мне было прискорбно видеть, что личность сия, произведенная, может быть, завистью, до такой степени могла действовать, что влияние ее распространилось даже на дела государственные: ибо, лишая меня славы сего успеха, мною достигнутого, помрачали и влияние, которое государь имел в сих делах на пашу Египетского, спасши в то время Константинополь, который давно бы уже был взят Ибрагим-пашой, если бы он не получил повеления от отца своего остановиться.

Ибрагим-паша, кажется, точно отступает. Известия о том еще подтвердились выбежавшим из войска его командиром одного конного полка Гусейн-беем, от которого я снял показание о состоянии войск египетских и о новом расквартировании оных после заключения мира с Портою, каковое показание, по представлению оного графу Орлову, занесется в журнал мой.

14-го. Я ездил с офицерами, составляющими штаб мой, в Константинополь смотреть достопримечательные места и заведения. Сераскир-паша, к коему мы, прежде всего, приехали, снабдил нас чиновниками для показания нам всего любопытного. Мы начали с сераскирской башни, на которую взошли и любовались с оной прелестными видами окрестностей и Босфора. Оттуда мы поехали на площадь Ипподрома, на который стоит замечательный обелиск, привезенный из Египта и поставленный императором Феодосием[135]. Оттуда посетили мы древнюю церковь Св. Ирины, в коей ныне хранится арсенал султана. Место сие занимательно, как по древним оружиям, в нем хранящимся, так и по тому, что еще никакой европеец никогда не был допущен в оное, и сие позволение дали мне по особому расположению к нам султана. Я нашел в сем арсенале много древних и весьма любопытных вещей, между прочими мечи пророков мусульманских, весьма большие и тяжелые, которые сохраняются с бережливостью, и разные военные доспехи, конские сбруи и вооружения, между коими и рыцарское оружие. Так как сераскир предложил мне отделять те из них, которые мне понравятся, то я и отобрал некоторые каски, щиты и другие части вооружения, но еще не получил оных и не уверен, чтобы мне их прислали; ибо турки могут по чьему-либо научению узнать о ценности сих древностей, хотя отложенные мною и составляют только весьма малую часть имеющегося у них в сем древнем арсенале, в коем хранятся также и 11 000 новых ружей, содержимых в большой нечистоте. Меня удивило, что в сем же арсенале хранится и большой запас пороха, с крайней неосторожностью; ибо туда ходят люди в сапогах, и часовые стоят с ружьями. В средине церкви находится еще массивный колокол оной, а в одной стороне вделан в стене большой мрамор с прекрасной вываянной женской головой, вероятно, откуда-нибудь принесенной в сие место[136].