Событие. Философское путешествие по концепту

Так психоанализ подходит к либидинально-субъективному влиянию новых технологических изобретений: «технология является катализатором, она увеличивает и усиляет нечто уже имеющееся»[44] – в данном случае фантазматический виртуальный факт. И, конечно же, это воплощение меняет всю совокупность: когда фантазия воплощается, когда фантазматический объект появляется непосредственно в реальности, реальность меняется. На современном рынке можно найти приспособление, близкое к представленному Платоновым, – так называемое «устройство для тренировки выдержки», – приспособление для мастурбации, похожее на фонарик (чтобы носить его с собой без стыда). Эрегированный пенис помещается в отверстие сверху, и устройство двигается вверх-вниз до достижения желаемого. Приспособление доступно в разных цветах, степенях тугости и формах, имитирующих все три основных отверстия для половой пенетрации (рот, вагина, анус). При его покупке покупается один частичный объект (эрогенная зона), лишенный неловкого дополнительного довеска в виде цельного человека. Тогда как фаллические вибраторы были доступны уже давно, «устройство для тренировки выдержки» делает еще один шаг, предоставляя их мужской вариант.

Как нам справляться с этим дивным новым миром, подрывающим основные предпосылки нашей общественной жизни и глубинного самопостижения? Идеальным решением было бы, конечно, вставить вибратор в «устройство для тренировки выдержки», включить оба и оставить все веселье этой «идеальной парочке», сведя нас, человеческий субъект, до статуса отстраненного наблюдателя механического взаимодействия. Так мы приходим к буддизму: если после достижения буддистского просветления – полного внутреннего отрешения от материальной реальности – мы бы вступили в половой акт, не было бы наше восприятие полностью тождественным наблюдателю акта между двумя секс-устройствами? Что, если растущая популярность буддизма – не просто мода? Двумя характерными свойствами нашей эпохи являются рост мирового капитализма с его безумным ритмом самовоспроизводства и ключевая роль науки. В обоих случаях буддизм выступает как самая адекватная реакция: как субъективная позиция, наиболее способная тягаться с мировым капитализмом и научным мировоззрением.

Хотя буддизм позиционирует себя как средство против стрессов и напряжений капиталистической динамики, позволяющее нам отойти в сторону, сохранив внутренний покой и «Gelassenheit» (безмятежность), на деле он работает как идеальная идеологическая добавка к капитализму. Здесь следует упомянуть широко известную тему «шока будущего», т. е. неспособности сегодняшних людей психологически справляться с ошеломляющей скоростью технологического развития и сопровождающими ее общественными переменами. Все слишком быстро меняется: до того, как мы успеваем привыкнуть к одному изобретению, оно уже замещается другим, так что все большее количество человек не может выработать даже самую простую «когнитивную карту» для понимания этих перемен. Обращение к таоизму или буддизму составляет выход из этого положения, действующий куда лучше отчаянного погружения в старые традиции: вместо попытки справиться с ускоряющимся технологическим прогрессом и общественными переменами, следует отречься от самой попытки сохранять контроль над происходящим, отказываясь от него как от выражения современной логики господства. Вместо этого следует «отпустить себя», плыть по течению, вместе с тем сохраняя внутреннюю дистанцию и безразличие по отношению к безумному танцу ускоряющегося прогресса – дистанцию, основанную на знании, что все эти социальные и технологические взлеты представляют собой в конце концов всего лишь иллюзорное распространение видимостей, не имеющих отношения к самому сокровенному ядру нашего бытия. Велик соблазн здесь воскресить скандально известное марксистское клише религии как «опиума для народа». «Западно-буддистский» медитативный путь, возможно, является самым эффективным способом нашего полного участия в капиталистической динамике, сохраняя видимость здравомыслия. (Если бы социолог Макс Вебер дожил до наших дней, он бы определенно написал дополнение к своему основополагающему тексту, «Протестантская этика и дух капитализма», и назвал бы его «Таоистская этика и дух мирового капитализма».)