События глазами очевидцев

И, глядя на Зюганова, он с жалостью вспоминал тех немногих его знакомых, очень порядочных людей, настоящих коммунистов, готовых лечь под танки за идею социальной справедливости, но обреченных в догмах марксизма.

Ведь те Гайдары и прочие “перестроившиеся” потомки тех, которые в свое время убедили народ на борьбу с буржуями, имеют богатый опыт и легко убедят народ, что вина во всех грехах мирских лежит на “коммуняках” в лице оставшихся верными идее красного знамени.

Потому Василий, безгранично уважая людей, оставшихся верными идее, но в то же время, сознательно выстрадав, не разделял их марксистских убеждений и только в одном принципе, без всяких марксистских догм считал себя в одном строю с коммунистами.

Этот принцип выражен словами дорогого его сердцу человека Владимира Семеновича Высоцкого:

“Если Родина в опасности - значит, всем идти на фронт!”

Видимо, смысл принципа витязей древней Руси имел такое же значение.

- Этот принцип и у витязей современной Руси - возрождающегося казачества, идеи которого он сознательно воспринимал больше, чем другие, видя, как молодой красивый казак-приднестровец, в отличие от своего соседа по столу, такого же молодого офицера-добровольца, на удивление всем, перед тем, как приступить к завтраку, по русскому обычаю, медленно, широким жестом, перекрестился.

Василий познакомился с тем казаком в первый день, когда ждал своих внизу на лестничной площадке. Небольшого роста житель г. Тирасполя в погонах старшего лейтенанта и нашивками о ранениях, с первых дней нападения Молдовы на Приднестровье, вступил добровольцем в ряды, создававшегося под пулями агрессоров, казачества.

Сделал это он потому, что понял в те страшные дни: - Только организация, идеологической основой которой является вера предков, может защитить свой народ. И он не ошибся.

А той осенью 1918 года, прадеды этого приднестровца, сменив веру своих предков на веру в “светлое будущее рабочих и крестьян”, на бронепоезде “Стальная черепаха» отбыли из родного Тирасполя в Воронежский край защищать Советскую власть.

До последнего снаряда и патрона приднестровцы защищали милый Васиному сердцу посёлок Таловая от атаки казачьей конницы армии генерала Краснова. А когда снаряды закончились, дали пары, чтобы на полном ходу пустить свой боевой состав со всем экипажем через разобранный белогвардейцами путь под откос. Плен они предпочли страшной, но геройской смерти.

Не суждено было им знать, что все богатства, которые они отвоевалив 1917 году у помещиков и фабрикантов для трудового народа, в 1990 годах незаметно станут собственностью кучки ловких дельцов

Глава VIII

.Когда Василий пришел назад, его ждали две новости: во-первых, все перебазировались в новый кабинет. Салават сказал, что он договорился с кем-то, чтоб нам уступили один из пустующих кабинетов комиссии по делам женщин.

Макашов с удовольствием согласился перейти туда, так как кабинет был удобен тем, что находился в торце здания, там, где сходились в полукруг оба коридора.

Кабинет имел просторную приемную. Да и вид из окна был не во двор, а прямо на гостиницу “Украина”.

Второй новостью было то, что взамен выбывших к ним пришли двое, в которых Василий не без радости признал земляков с Украины. С ними он познакомился в первый день внизу на площади. Один из них, Николай, был моложе его, другой, Олег, - старше. ( Оба 3 октября ранены в Останкино, Олег - тяжело) Оба из Киева.

Всей группой быстро перетащили ящик с автоматами, сумки, кто, с чем приехал. Пришел Макашов, принес пачку чая, варенье, предложил позавтракать, но с чаем они “пролетели”, так как электричества не было. И поэтому все достали сухие пайки из своих нехитрых саквояжей и то, что еще оставалось из дома. Пока они все это готовили, Альберт Михайлович попросил станок и пошел бриться. Вскоре он пришел чисто выбритый, поблагодарил за бритву и сел с ними.

Василий за компанию продлил свой завтрак, а за едой опять невпопад влез со своими предложениями. Он предложил достать цемента и делать что-то вроде дотов в оконных проёмах, применяя, как арматуру, и листовое железо, и просто кирпич и даже мешки с песком. Но генерал, дав высказаться ему, немножко помолчав, сказал, что не случайно все нетабельное оружие, что было у казаков, сдано в соответствии с указом Генерального прокурора Степанкова. И поэтому еще раз повторяет, что армия дала слово соблюдать нейтралитет, а он, как генерал-полковник, официально доводит до их сведения: своих обещаний армия никогда, ни при каких обстоятельствах нарушить не может. Иначе это будет позором для офицерской чести мирового значения, и до этого армейцы никогда не опустятся, кто бы на это их ни толкал. Что касается народа, он, сами видите, на нашей стороне. И единственное, что нам угрожает, это неожиданный рывок отряда спецназа.

- И еще,- подумав, сказал он, - всякие разговоры о возможности применения против нас танков - надо пресекать.

Все, безусловно, поняли, что Альберт Михайлович очень деликатно отчитал Василия, как бы не зная, от кого идут эти разговоры, но делали вид, что все нормально.