События глазами очевидцев

Наступавшим, конечно, было не до их скандирования. Они молча, с равнодушием, стояли, глядя, как те, повернувшись, отходили от них на несколько шагов по проспекту, скандируя свои сочиненные здесь же лозунги.

Правда, когда демонстранты громко скандировали Васину цитату: - Ачалов! Министр обороны! - они как-то поеживались, видимо задумываясь над неизвестностью исхода событий. Люди уже не пытались сдерживать напирающую стену щитов.

И тут даже в это трагическое для народа время (может и кощунственно про это вспоминать) сложился островок комической ситуации: Народ как бы перестроился в праздничную демонстрацию, скандируя лозунги.

Василий и несколько человек наиболее активных демонстрантов смогли регулировать это движение, останавливая колонну при остановке военных, которые постоянно перегруппировывались.

Вся эта колонна, казалось, удвоилась замыкавшими их военными и Василий, обращаясь ко всем, громко выкрикивал:

- Граждане, обратите внимание: к нашей демонстрации присоединился отряд милиции особого назначения! Люди смеялись.

Среди офицеров, не ожидавших оказаться в таком положении, также показались смущенные улыбки. Московские обыватели, повысыпавшие в столь уже не раннее время на балконы от раскалывающего тишину: “Ельцин - вор! Ельцин - вор!” - с удивлением смотрели на эту демонстрацию с “примкнувшими” военными.

Демонстрация медленно двигалась по проспекту.

Но все же настало время исходного момента плана рассеивания и ликвидации очага народного негодования. Людей оттеснили ко входу в метро. За солдатами подъехали автобусы.

Перед входом на каких-то каменных сооружениях стихийно возник митинг с ораторами, но их тут же начали стаскивать. Один из ораторов успел крикнуть:

- Сбор завтра у метро Баррикадная. Всех загнали во вход метро. Здесь, конечно, можно было выждать, когда, автобусы увезут солдат. Но неорганизованная группа демонстрантов, поспешила выйти из метро, и пошла назад, мимо сидевших в автобусах военных. И грузный полковник милиции торопился вывести омоновцев из автобусов.

Один из них выскочил в ярости, с дубинкой и погнался за молодым парнем, но, не очень свободно чувствуя себя в бронежилете, тут же поскользнулся на свежеухоженном газоне и лицом по самую каску зарылся в липком черноземе. Окрестность огласилась хохотом.

Но войска снова выстроились в боевые порядки, применяя активно дубинки, позагоняли всех опять в метро и некоторое время оставались на входе. Демонстранты также вынуждены были ждать.

Какие-то люди, видимо организаторы митинга, подходили к каждому благодаря за выполнение своего гражданского долга и приглашали всех на митинг завтра в 17.00.на “Баррикадной”.

Глава III

Итак, уже на лестнице эскалатора Василий вспомнил, что эту ночь, в отличие от предыдущей, не сомкнул глаз, и тут же решил “рвануть” к одному из своих одноклассников. А завтра со свежими силами прорваться к “Белому”. У него почти полкласса школьных друзей жили в Москве. Наверное, все помнят, как в семидесятые расстраивалась столица, и многие смогли сориентироваться: в те времена квартиру в Москве можно было получить намного быстрее, чем на дальних стройках Сибири.

Сидя в вагоне метро, он вспоминал, как в первые послешкольные годы еще долго держался в кругах сверстников его авторитет, и земляки с восторгом встречали на вокзале каждое Васино посещение Москвы, которое, как правило, заканчивалось дружескими пирушками. Но время шло, люди росли, менялись и становились авторитетными начальниками с кабинетами, где столы уставлены телефонами, со служебными машинами, секретарями в коротеньких юбках, прочими атрибутами служебного благополучия и, конечно, с тем неповторимым, чисто московским акцентом разговора. Они становились коренными москвичами.

Василий, зная их, как говорят, “с горшка” и, видя всех их насквозь, сразу улавливал, как смакует человек свое пришедшее превосходство над тем, дружбой с которым в свое время так дорожил, а теперь простым провинциалом, ничего не значащим в этом столичном конгломерате взаимоотношений между людьми. Поэтому с годами он постепенно вычеркивал не только адреса своих былых “корешей”, но и сами образы и персонажи из своей памяти.

И когда сегодня Василий видел на площади сто тысяч, а не миллион москвичей, он вовсе не осуждал столицу понимая, что коренных москвичей, элиту русского народа, уничтожили еще в той гражданской. А заселившие Москву на их местах, в лучшем случае,- простые советские обыватели, такие же, как и его знакомые, одноклассники. Степень патриотизма своих соотечественников с Магнитки, Кузбасса или Уренгоя они ассоциируют только с наличием колбасы в ближайшем магазине.

Поэтому они, конечно, очень возмущены наличием нарушающих их покой каких-то там их соотечественников-беженцев из всех концов необъятной, да которые еще и хотят иметь право на столицу чуть ли не наравне с ними, у кого уже есть и прописка и даже квартира в Москве. - Безобразие, да и только!- такие разговоры он с грустью слышал от москвичей- современных жителей древней прародины его предков.