Сочинения

ный Уваров не мог бы ответить на вопрос ясно и определенно, между тем каждому предоставлялось по собственному разумению разгадывать тот X —«дух народный», «дух русский». Простейший выход был тот, что дух народный только и определялся теми двумя предикатами, которые в качестве принципов выставил Уваров рядом с народностью. Исторически отношение вещей упрощалось еще больше. Православное духовенство уже давно исчерпало свои интеллигентные силы, и его руководственная роль в светском образовании кончилась. XVIII век шел под эгидою отвлеченного «разума» с его «естественными правами». Теократическая — Христос — «Самодержец народа христианского» — реакция Александровской эпохи ставила на место разума неразумие, но обходилась без православного духовенства. Теперь она называлась врагом всякого положительного порядка, и, следовательно, на последнем и нужно было сосредоточить все усердие. В цитированном выше Отчете Уваров писал, что его тройственная формула восстановила против министерства не только представителей либеральных идей, но и «мистических, потому что выражение — православие довольно ясно обнаружило стремление министерства ко всему положительному в отношении к предметам христианского верования и удаление от всех мечтательных призраков, слишком часто помрачавших чистоту священных преданий церкви» (107). В виде реакции против реакции неразумия выдвигалась положительная историческая религия. Но разве, серьезно говоря, ей теперь позволили бы и позволяли играть руководящую роль? Православие давно было слугою государства1. Если бы теперь у духовенства даже хватило смелости и сил заявить свои претензии на руководительство, такая дерзость была бы мгновенно укрощена. Это не значит, что православие не было реальною силою. Оно было ею. Именно потому оно и нужно было

1 Конечно, православие не было в формуле Уварова только эвфемизмом, но в центре или на периферии — оно было вполне по обстоятельствам. Никитенко передает (I, 334) поучительный эпизод. Дело иДет о назначении профессоров католической академии, куда был определи и сам автор этой записи: «На философию никого не находят. Да где ж У нас не только философы, но и сама философия? Я советовал обратиться к Карпову,---Галича не хотят:---Фишер, наш университетский профессор, не люб, потому что сам католик». Но этот католик был допущен к преподаванию в православной духовной академии и преподавал там 10 лет, из них последние три года устраненный из университета вследствие уничтожения кафедры в < 18> 50-м году.

государству — для санкции, в глазах верующих, его правительственного поведения и соответственно для цензуры всего антиправительственного, как если бы оно было антирелигиозным. Открыто существовать духовенство могло только, поскольку оно было покорно государству, ибо независимое духовенство, как фактор антигосударственный, в государстве несвободном обречено на подполье. Положительный порядок, в противопоставление порядку естественному («естественное право», «естественная религия») и порядку сверхъестественному («божественному»), понимается теперь как исторический государственный порядок. Этим порядком было одно чистое, национальное и неограниченное самодержавие. В этом идея эпохи1: национализм против Священного интернационала. Отожествление государственности и самодержавия не было здоровым. Как бы исторически, в связи с общеевропейскими делами и событиями, ни объяснялся этот период нашей истории, психологически он был чувством смертельной болезни и предчувствием неизбежного конца. Отсюда мнительность, неуверенность и импульсивность при видимом самообладании и напускной твердости.

При таких условиях, искренно или неискренно, но правительство не могло иначе относиться к просвещению, как в полной уверенности в своем нераздельном праве на руководство им. Идеологию предоставлялось придумывать—но с другой стороны и только тем, кто мог понимать создавшееся положение и честно — «нравственно, в исполнении служебного долга, усердно» — отдавал свои способности и силы самодержавному государству. Поэтому настоящая программа Уварова не в его «тройственном понятии» — оно только случайная постановка вопроса в духе времени, —а в его убеждении, что правительство есть единственный интеллектуальный руководитель страны. Как он сам это ясно формулировал: «Если выход из грубой тьмы невежества и беспрерывное дальнейшее движение к свету необходимы для человека, то попечительное в этом деле участие правительств необходимо для народов. Только правительство имеет все средства знать и высоту успехов всемирного образования, и настоящие нужды отечества». Что же тогда делает наука и ее реальные носи-

1 А не в мнимом «продолжении» осуществления идей Священного союза, как изображал тот же Пыпин. Его изображение неточно и идеологически, и фактически.