Сочинения

– От смерти я не отказалась бы, но страдания! – слабым голосом сказала Беатриса Камиль. Маркиза была так слаба и разбита, что решили отнести ее на ферму, где Гасселен взял лестницу. Все трое сняли с себя лишнюю одежду, устроили из нее на лестнице род матраца и, положив Беатрису, понесли ее как на носилках. На ферме ее положили на кровать. Гасселен отыскал лошадей, которые поджидали гуляющих, и уехал за хирургом в Круазиг, приказав лодочникам ждать в самой ближайшей бухте от фермы. Калист сел на скамейку и только движением головы и односложными словами отвечал на вопросы Камиль, сильно взволнованной состоянием Беатрисы и Калиста. Больной стало легче, как только ей пустили кровь. Она заговорила, согласилась ехать. И в пять часов вечера была в Туше, где и ждал доктор. С невыразимой быстротой слух о происшествии распространился между изредка показывающимися обитателями этой пустынной стороны.

Калист вместе с Камиль провел ночь в Туше у кровати Беатрисы. Доктор уверял, что на завтра у маркизы останется одна только слабость. У Калиста отчаяние смешивалось с радостью. Он сидел у кровати Беатрисы; смотрел, как она спала или пробуждалась; видел ее бледное лицо, следил за ее каждым движением. Камиль грустно улыбалась, отгадывая, что Калист полон страсти, которая кладет неизгладимый отпечаток на душу и способности человека, если охватывает его в эпоху юности, когда никакая работа, никакие заботы не могут помешать ее развитию. Никогда Калист не узнает настоящей Беатрисы. Как старается он отгадать ее малейшее, желание! Находясь в ее комнате, у ее кровати, он думал, что она уже его. С каким вниманием следил он за каждым ее движением. Его нежная внимательность и его счастье проявлялись так наивно, что одну минуту обе женщины, улыбаясь, перекинулись взглядами. Когда Калист заметил в красивых зеленоватых глазах больной выражение любви и смущения, смешанного с насмешкой, он покраснел и отвернулся.

– Не говорила ли я вам, Калист, что вы, мужчины, сулите нам счастье; а кончаете тем, что бросаете нас в пропасть, – сказала Беатриса.

Услышав эту шутку, сказанную ласковым голосом, обозначающим как бы перемену в сердце маркизы, Калист, опустившись на колени, поцеловал ее влажную руку с полной покорностью.

– Вы в праве оттолкнуть мою любовь навсегда, и я не скажу ни слова, – проговорил он. – Ах! – воскликнула Камиль, заметив выражение лица Беатрисы и вспомнив жалкие результаты своей дипломатии, – любовь умнее всего на свете.

– Примите успокоительное и старайтесь уснуть, мой друг, – сказала она Беатрисе. Ночь эту Калист проводил у мадемуазель де Туш. Она просматривала книги по мистической теологии, Калист читал Индиану, первое произведение знаменитой соперницы Камиль, где изображался молодой человек, любивший преданно, раболепно, скрытно и настойчиво женщину в таком же ложном положении, как и Беатриса. Эта книга послужила роковым примером для Калиста.

Ночь эта оставила неизгладимые следы в сердце бедного юноши, которому Фелиситэ постаралась дать понять, что всякая женщина, если только она не чудовище, должна быть польщена и счастлива, что послужила поводом для преступления.

– Меня вы, наверно, не бросили бы в воду, – прибавила бедная Камиль сквозь слезы.

Только к утру заснул усталый Калист в кресле. Теперь была очередь маркизы любоваться этим прелестным ребенком, побледневшим от впечатлений и волнений первой любви; она услышала, как он прошептал ее имя во сне.

– Он любит меня, даже когда спит, – сказала маркиза Камиль.

– Надо отправить его спать домой, – сказала Фелиситэ и разбудила его.

В замке дю Геник никто не беспокоился: Фелиситэ написала раньше несколько слов баронессе. К обеду Калист вернулся в Туш.

Беатриса встала бледная, слабая, изнеможенная, но в ее взгляде и в голосе не было ни малейшей жесткости. В этот вечер все было мирно в Туше. Камиль села за рояль, давая возможность Калисту остаться с Беатрисой. Калист молча жал руку маркизы. Фелиситэ как бы больше не существовало. Женщины холодные, гордые, хрупкие, слабые, как маркиза Рошефильд, женщины, которыми оскорбительно увлекаются ради их красивой шеи, напоминают собою кошачью породу, с душою, вполне подходящей к цвету их светлых, зеленых и серых глаз. И чтобы пробить такие камни, необходим взрыв.