Сочинения

Бешеная любовь Калиста, его покушение на ее жизнь были для Беатрисы тем ударом грома, которому повинуется все, и покоряются натуры самые мятежные и упорные. Беатриса чувствовала себя перерожденной: искренняя, чистая любовь наполняла ее сердце чистой радостью. Она наслаждалась незнакомыми ощущениями, чувствуя себя и лучше и возвышеннее, как бы достигая того пьедестала, на котором стоят женщины Бретани. Она восхищалась обожанием этого ребенка, счастье которого удовлетворялось ее жестом, взглядом и словом. За ничто она получала целое сердце; и это особенно умиляло ее. Перчатка ее была для него дороже, чем вся она для того, кто должен был бы боготворить ее. Какая женщина устоит против подобного обожания! Ее поняли, ей поклоняются! Скажи она Калисту пожертвовать жизнью ради ее минутной прихоти, он, не задумываясь, исполнил бы ее желание.

В Беатрисе проглядывало теперь что-то благородное и возвышенное. Узнав такую глубокую любовь, она старалась казаться лучшей женщиной в глазах Калиста, желая властвовать над ним безгранично. Чем слабее чувствовала она себя, тем более ухищрялась в своем кокетстве. С обворожительной ловкостью представлялась она больной целую неделю. Под руку с Калистом ходила она по саду и заставляла Камиль снова переживать те страдания, которые она испытала первую неделю ее пребывания в Туш.

– Ах, моя милая, ты заставляешь его делать слишком большой обход, – сказала Камиль маркизе.

Как-то вечером, еще до прогулки в Круази, обе женщины болтали о любви, смеялись над разными способами мужчин делать объяснения, соглашаясь, что самые ловкие, и менее любящие, недолго блуждают в лабиринте чувствительности, и, конечно, правы, а что с любящими искренно женщины всегда сначала очень дурно обращаются.

– Они приступают к женщинам, как Лафонтен к Академии, – сказала тогда Камиль.

Замечание это заставило маркизу вспомнить весь разговор, и она не могла не упрекнуть себя в фальши. Маркиза Рошефильд имела неограниченную власть над Калистом: одним жестом или взглядом она напоминала ему его необузданность на берегу моря. Он умолкал, заглушая в себе желания и страдания с таким геройством, которое тронуло бы всякую другую женщину. Своим кокетством она довела его до такого отчаяния, что он как-то бросился на шею Камиль, умоляя ее дать ему совет.

Из письма Калиста Беатриса сделала выписку, где говорилось, что любить – это первое счастье, быть любимым – второе. И этой аксиомой она удерживала его страсть в границах почтительного обожания, что нравилось ей. Она упивалась восторженными словами любви и благоговения, которые сама природа подсказывает юношам. Сколько неподдельного искусства, невинного соблазна в голосе, мольбы в восклицаниях, сколько надежды на будущее! Но Беатриса ничего не обещала. Она уже сказала, что боится.

Ребенок этот, не думая о своем счастье, молил только о позволении любить ее, стремясь овладеть ее нравственным миром: Женщина, сильная на словах, на деле часто оказывается очень слабой. Столкнув Беатрису в море, и этим как бы достигнув некоторого успеха в любви, Калист не стал добиваться счастья подобным путем. Восторженная святая любовь юноши стремится всегда достигнуть всего духовной силой, в чем и заключается ее возвышенность. Наконец, выведенный из терпения, горя желанием, Калист стал горячо жаловаться Камиль на поведение Беатрисы.

– Я думала, что излечу тебя, если помогу тебе поскорее сойтись с ней, но ты сам все испортил своим нетерпением. Десять дней назад ты господствовал над ней, теперь же ты опять раб, мой бедный мальчик. Верно, у тебя не хватит никогда сил исполнять мои приказания, – говорила Камиль.

– Что же я могу сделать? – спрашивал Калист.

– Попробуй затеять с ней ссору из-за ее холодности: женщины вспыльчивы в разговоре, пусть она обидит тебя, а ты не приходи в Туш, пока она не позовет тебя, – сказала Камиль.

Сильная болезнь заставляет больного принимать противное лекарство и решаться на самые опасные операции. В таком состоянии был теперь Калист. Он выслушал совет Камиль и пробыл два дня дома, но на третий уже стучался в дверь комнаты маркизы, говоря, что Камиль и он ждут ее завтракать.

«Опять промах», думала Фелиситэ, видя несдержанность Калиста.

Во время этих двух дней Беатриса часто подходила к окну, откуда виднелась дорога в Геранду. Когда же Камиль заставала ее, Беатриса делала вид, что любуется эффектными золотистыми цветами, ярко освещенными сентябрьским солнцем. Камиль открыла секрет маркизы, и, одним словом, могла бы осчастливить Калиста, но она молчала. Слишком еще она была женщина, чтобы толкнуть его на поступок, которого так боятся юные сердца, как бы предчувствуя, что этим они могут погубить свой идеал.

Беатриса не выходила долго. Другому это было бы понятно, потому что в туалете маркизы проглядывало желание обворожить Калиста, сделать его отсутствие невозможным. После завтрака Беатриса ушла в сад, выражая желание побывать на скале, где чуть не погибла. Влюбленный юноша был вне себя от радости.

– Пойдемте туда одни, – просил он умоляющим голосом.