Сочинения

У государственного человека есть также вполне пристойные возможности оказать нуждающемуся другу денежную помощь, поступив наподобие Фемистокла, который, заметив на поле брани труп врага с золотой цепью и золотыми гривнами на шее, сам прошел мимо, но повернулся к другу и сказал: «Возьми, ты же не Фемистокл!» Случаев принести пользу друзьям представится немало: ведь не все — Менемахи. Этому дай вести справедливое, но при этом хорошо оплачиваемое судебное дело, того познакомь с богачом, ищущим управляющего или поверенного, а третьему устрой какой-нибудь выгодный подряд или откуп.

Эпаминонд однажды послал своего друга к некоему богачу, наказав взять с него талант денег; когда богач потребовал объяснения, Эпаминонд ответил: «Потому что он честен, но беден, а ты живешь в богатстве, расхитив достояние города». А про Агесилая Ксенофонт рассказывает,1335 что любимым его делом было обогащать друзей, хотя сам он был к богатству равнодушен.

14. Однако «нет жаворонка без хохолка», по слову Симонида, а государственной деятельности нет без раздоров и распрей, и потому политик должен подумать, как ему вести себя со своими врагами.

Фемистокл и Аристид удостоились от народа похвал за то, что всякий раз, выходя за пределы государства послами или полководцами, оставляли взаимную свою вражду на границе, чтобы вернуться к ней лишь по возвращении. А некоторым более всего нравится поступок Кретины, гражданина Магнесии.1336 Его политическим противником был Гермий, человек не влиятельный, но честолюбивый и высокой души; и вот когда во время Митридатовой войны1337 Кретина увидел, что отечеству грозит опасность, он предложил Гермию принять власть, а сам изъявил готовность идти в изгнание — или, если Гермий полагает, что стратегом лучше быть Кретине, в изгнание придется идти ему, чтобы их честолюбивые раздоры не погубили города. Гермий принял предложение, объявил, что Кретина сильнее его как полководец, и оставил город вместе с женою и детьми; Кретина же дал ему в путь сопровождение и сверх того наделил из своего добра тем, что для изгнанника было полезнее, чем для осажденного, а затем наилучшим образом исполнял обязанности стратега и, против всякого ожидания, спас родной город на краю погибели. Если благородно и достойно звучит слово:

Милы мне дети, но милей отечество, —

то насколько легче было сказать каждому из них: «Ненавижу этого человека и рад был бы причинить ему зло, но отечество мне милее». Ибо не пожелать примириться с врагом ради того, ради чего необходимо пожертвовать другом, есть дело страшной, зверской жестокости.

Еще лучше поступали Фокион и Катон, вообще не вкладывая ненависти в политическое расхождение; они являлись грозными и неумолимыми лишь в гражданских спорах об общем благе, но в частной жизни обходились со своими противниками человеколюбиво и безгневно. Ибо ни в ком из сограждан не должно видеть врага, разве что если кто сделается, наподобие Аристиона, Набиса1338 или Катилины, чумою и язвою для отечества. Но тех, кто звучит не в тон, следует приводить к гармонии кротко, то натягивая, то отпуская струны, как музыкант, и выговаривая им за их ошибки без ярости и глумления, а с чувством такта, как у Гомера:

Мыслил, о друг, я доныне, что разумом всех превосходишь,1339

—

и еще:

Мог ты совет и другой, благотворнейший всем нам, примыслить!1340

Если же они являют что доброе в слове или деле, нельзя завидовать почестям, что им причитаются, или скупиться на похвалы их заслугам; тогда и порицание, когда оно понадобится, будет убедительнее, и мы сильнее противостанем их порочности, если выставим на вид их же добродетель и покажем, что быть добрыми им к лицу, а худыми — не к лицу.

Я, по крайней мере, полагаю, что государственный муж обязан свидетельствовать в пользу своего противника, когда тот прав, защищать его на суде против сикофантов и отвергать наветы, противоречащие тому, что известно о его образе мыслей. Ведь даже пресловутый Нерон, уже совсем приготовясь лишить жизни Тразею,1341 которого и ненавидел, и боялся, ответил, однако, одному жалобщику, хулившему приговор этого мужа, как дурной и несправедливый: «Хотел бы я, чтобы любовь Тразеи ко мне была так бесспорна, как его верность долгу судьи». Притом неплохо поразить иногда тех, кто порочен по природе и потому часто погрешает, указав им на более красивое поведение своего же врага: «Уж он-то никогда не сказал бы или не сделал бы подобного!»

Другим, когда они ведут себя нехорошо, следует напомнить о добродетели их предков, как сказано у Гомера:

Нет, Тидей породил не себе подобного сына!1342

—