Сочинения

Когда богов и смертных победитель,
Амур, всех помыслов моих властитель,
Зажег впервые пламенем страстей[136]
Мой ум и кровь и мозг моих костей,
Еще недоставало мне уменья
Оплакивать в стихах мои мученья[137]

,И светлый Феб, зеленых лавров друг,
Не позволял еще вступить мне в круг
Поэтов. Но теперь, когда он властно
Наполнил грудь мне смелостью прекрасной,
Должна я петь не громы[138] с вышины
Олимпа и не ужасы войны,
Грозящие по воле Марса миру.
Нет, он вручил мне пламенную лиру,
Воспевшую лесбосскую любовь[139],
Чтоб я свою оплакивала вновь.
Дай мне смягчить, о Лучник всеблагой,
Мой голос, что срывался бы порой
При описанье всех моих мучений,
Скорбей, печалей, бед и огорчений.
Залей огонь, чья яростная сила
Меня уже почти испепелила.
Лишь вспоминаю — чувствую: слеза
Невольно застилает мне глаза.
Когда Амур вступил со мной в сраженье,
Коварное он взял вооруженье —
Мои глаза, чтоб ими метче стрел
Сражать того, кто б на меня смотрел
И, лука моего не опасаясь,
Ко мне стремился, страстью разгораясь.
А в стрелах и была беда моя:
Сама примером мщенья стала я.
А ведь смеялась, слыша, как напрасно
Мне многие в любви клянутся страстной.
И столько слез пришлось мне увидать,
Молений, вздохов столько услыхать,
Что не заметила, как я стрелою
Вдруг сражена была[140] такой же злою
И с яростью такою пронзена,
Что до сих пор я не исцелена,
И мне теперь судьба велит сурово
На боль былую жаловаться снова.
Красавицы! Читая сей рассказ,
Со мной вздохнете, может быть, не раз.
Когда-нибудь и я придам вам силы
И помогу, чтоб голос ваш унылый
Сумел о ваших муках рассказать,
Что днем и ночью будут вас терзать.
Пусть вы суровость в сердце затаили -=
Но покорит Амур вас без усилий.
И вы не осуждайте в свой черед
Всех тех, кого воспламенил Эрот.
Ведь даже те, кто более сильны,
Терпеть его любовный гнет должны.
И гордость, красота, происхожденье
Их не смогли избавить от служенья
Суровому Амуру, чьих оков
Не избежал никто из мудрецов.
Семирамида, гордая царица[141],
Чья в душах наших слава не затмится,
Пример войскам, отвагою горя,
Разбила эфиопского царя,
И эскадроны черные бежали
От обагренной кровью храбрых стали.
Решив соседей подчинить себе,
Их одолеть в безжалостной борьбе,
Она, Амура повстречав однажды,
Забыла все в огне любовной жажды.
Как обесславить сан ее и власть
Могла в ней к сыну вспыхнувшая страсть?
Сраженьям в лад, царица Вавилона,
Твое стучало сердце непреклонно.
Где ж сталь копья, где кованый твой щит,
Чей блеск, бывало, храбрецов страшит?
Где шлем чеканный с гребнем горделивым
Над золотым твоих волос разливом?
Где грозный меч, блестящая броня,
В которой ты была, врагов гоня?
Где бешеные кони, колесница,
Тебя к победе мчавшая, царица?
Столь слабому врагу хватило сил,
Чтоб душу сильную он размягчил?
Забыла ты утехи жизни бранной
Для неги ложа сладостно желанной,
Войны суровость и ожесточенье
Сменив на радости и наслажденья.
И так тебя любовь преобразила,
Что, кажется, в иную превратила[142].
Я видела старуху. Молодой
Она любовь хулила[143]. Став седой,
Вздыхала томно и пылала жаром,
Скорбя, что время потеряла даром.
Чтоб стать красивой, ей не жаль труда,
В ход пущены румяна и вода.
Узор морщин, резцом годов прорытый[144],
Изглажен был, душистой мазью скрытый.
Скрыть седину — уже простое дело:
Всклокоченный парик она надела.
Но, тратя и белила и сурьму,
Милей не стала другу своему.
Ее красой любимый не прельстился,
Бежал он прочь, ее любви стыдился.
Бедняжка, хоть была удручена,
Пожала, что посеяла она.
Всех отвергавшая неумолимо,
Теперь сама любимым не любима.
Амуру нравится, вселяя страсть,
Не дать желаньям любящих совпасть.
Один любимый холоден к влюбленной,
Другой влюблен — отвергнут непреклонной.
Так, тщетную в нас разжигая страсть,
Амур свою поддерживает власть.

Перевод М. Гордона