Сочинения

156. Я от природы был очень решителен и тверд в своих действиях; тем не менее со мной часто случалось, что после принятого важного решения меня охватывало как бы некоторое раскаяние; происходило это не от мысли, что если бы мне пришлось решать заново, я бы поступил иначе, а оттого, что, пока решения еще не было, я лучше видел трудности того или другого исхода; потом, когда все было кончено и мне не надо было уже бояться трудностей, которые я своим решением устранил, мне представлялись только те препятствия, которые надо было преодолевать, и, взятые сами по себе, они казались больше, чем раньше, когда приходилось сравнивать их с другими; отсюда следует, что для избавления себя от этих терзаний, надо тщательно представить себе и другие затруднения, которые ты отложил в сторону.

157. Не хорошо прослыть подозрительным и недоверчивым, и все же человек так лукав, так коварен, он действует такими окольными, и скрытыми путями, он так ненасытен, когда дело идет о его интересах, и так мало считается с интересами других, что не ошибется тот, кто мало верит другим и мало на них полагается.

158. Выгоды, которые приносят тебе доброе имя и добрая слава, ежечасно у всех на глазах; однако они малы рядом с теми, которых никто не видит, которые приходят сами собой, неведомо откуда и приносятся добрым о тебе мнением; потому и сказаны мудрейшие слова, что доброе имя дороже великих богатств.

159. Не осуждаю ни постов, ни молитв, ни других подобных благих дел, установленных церковью или проповедуемых монахами; однако благо из благ, в сравнении с которым все остальные неважны, – это не вредить никому и быть полезным каждому, насколько ты можешь.

160. Великое дело, конечно, чтобы все мы знали, что нам предстоит умереть, а между тем все мы живем так, словно мы уверены, что будем жить всегда; причина этого, как мне думается, не в том, что, происходящее у нас на глазах и ощутимое волнует нас больше, чем отдаленное и невидное; ведь смерть близка, и можно сказать по ежедневному опыту, что она является нам ежечасно. Думается мне, что природа хотела для нас жизни, сообразной с требованиями движения или истинного строя этой мировой машины; не желая, чтобы она застыла как мертвая и лишенная смысла, природа дала нам способность не думать о смерти, потому что, если бы мы о ней думали, мир пребывал бы в неподвижности и оцепенении,

161. Когда я думаю о том, каким случайностям, какому бесконечному ряду опасностей от немощи, случая, насилия подвержена жизнь человека, или. о том, сколь много событий должны в течение года совпасть, чтобы получился хороший урожай, то нет вещи, которой я удивлялся бы больше, чем виду старого человека или урожайному году.

162. На войне и во многих других важных случаях я часто видел, что люди не заботились о запасах, считая, что уже слишком поздно; однако впоследствии оказывалось, что они пришли бы как раз во-время, и это упущение принесло величайший вред; ведь движение вещей совершается обычно гораздо медленнее, чем мы предполагаем, и часто за три или четыре месяца не происходит того, что, по твоему мнению, должно было совершаться в один. Заметка эта важна и должна служить предупреждением.

163. Как точно было изречение древних: Magistratus virum ostendit[98]. Ничто так не вскрывает качеств человека, как поручение ему дела иди передача власти. Сколько людей говорят хорошо, а сделать ничего не могут; сколь многие кажутся замечательными людьми, пока они рассуждают в советах или на площадях, а, если посмотреть их на деле, они просто тени,

164. Счастье людей часто оказывается их величайшим врагом, так как оно часто делает их злыми, легкомысленными и заносчивыми; поэтому самое большое испытание для человека – устоять не столько против неудач, сколько против счастья.

165. С одной стороны, кажется, что князь или хозяин должен лучше всех знать своих подданных и слуг; ведь сама необходимость так часто заставляет их итти к нему со своими замыслами и делами; с другой стороны, верно как раз обратное: со всяким другим они говорят откровеннее, а с князьями все старания, все искусство их направлено на то, чтобы скрыть свою природу и свод думы.

166. Не думайте, что всякий нападающий на других, например, вступивший на чужую землю, может предвидеть все способы защиты противника; опытный истец, вообще говоря, знает обычные приемы защиты ответчика, но опасность и нужда открывают средства особенные, до которых не может додуматься тот, кто этой необходимости не знает.

167. Не думаю, чтобы было в мире что-нибудь хуже легкомыслия, потому что легкомысленные люди способны на всякое решение, как бы оно ни было дурно, опасно и гибельно; поэтому берегитесь их как огня.

168. Какое мне дело до того, что мой обидчик поступил так по неведению, а не по злобе, – наоборот, это часто гораздо хуже, ибо злоба имеет свои определенные цели, она действует по своим правилам и потому не всегда оскорбляет так жестоко, как могла бы. Неведение же не знает ни цели, ни правил, ни меры, – оно действует яростно и сыплет слепые удары.