В пещере (какой ни на есть, а кров!Надежней суммы прямых углов!)в пещере им было тепло втроем;пахло соломою и тряпьём.Соломенною была постель.Снаружи молола песок метель.И, вспоминая её помол,спросонья ворочались мул и вол.Мария молилась; костер гудел.Иосиф, насупясь, в огонь глядел.Младенец, будучи слишком малчтоб делать что-то еще, дремал.Еще один день позади — с еготревогами, страхами; с «о-го-го»Ирода, выславшего войска;и ближе еще на один — века.Спокойно им было в ту ночь втроем.Дым устремлялся в дверной проём,чтоб не тревожить их. Только мулво сне (или вол) тяжело вздохнул.Звезда глядела через порог.Единственным среди них, кто могзнать, что взгляд ее означал,был младенец; но он молчал.декабрь 1995
АВГУСТ
Маленькие города, где вам не скажут правду.Да и зачем вам она, ведь все равно — вчера.Вязы шуршат за окном, поддакивая ландшафту,известному только поезду. Где-то гудит пчела.Сделав себе карьеру из перепутья, витязьсам теперь светофор; плюс, впереди — река.И разница между зеркалом, в которое вы глядитесь,и теми, кто вас не помнит, тоже невелика.Запертые в жару, ставни увиты сплетнеюили просто плющом, чтоб не попасть впросак.Загорелый подросток, выбежавший в переднюю,у вас отбирает будущее, стоя в одних трусах.Поэтому долго смеркается. Вечер обычно отлитв форму вокзальной площади, со статуей и т. п.,где взгляд, в котором читается «Будь ты проклят»,прямо пропорционален отсутствующей толпе.январь 1996
СТИХОТВОРНЫЕ ПЕРЕВОДЫ
Из КОНСТАНТЫ ИЛЬДЕФОНСА ГАЛЧИНСКОГО
АНИНСКИЕ НОЧИ
Оставь в покое ожерелье.Ночного ветра канонадагудит над нашею постелью,как Альбенисова соната.Алмазом месяц разрезаетстекло. Свеча из парафинагорит, и на постель свисаетпаук — подобьем балдахина.И ночи саксофон прекрасныйзвенит, высок и необыден.И польских дней абсурд ужасныйво тьме не так уж очевиден.И опахалом безграничным,украшенным узором птичьим,узором, отлетевшим прочь,нам Арапчонок машет чудныйс серьгою в ухе изумрудной...И это — Ночь.1937