Сочинения Иосифа Бродского. Том V

Приведенные целиком, эти стихи имеют, на самом деле, очень мало общего с ненасильственным или пассивным сопротивлением, с принципами не платить тем же и воздавать за зло добром. Смысл этих строк отнюдь не пассивный, ибо из них следует, что можно обессмыслить зло чрезмерностью; из них следует, что зло бессмысленно, когда его запросы оказываются ничтожными по сравнению с вашей уступчивостью, обесценивающей ущерб. Это ставит жертву в весьма активную позицию, в положение духовного агрессора. Возможная здесь победа — не моральная, а экзистенциальная. Здесь другая щека не взывает к угрызениям вражеской совести (которые ему легче легкого подавить), но показывает его чувствам и уму бесцельность всего предприятия: как это делает всякое массовое производство.

Позвольте напомнить, что сейчас нет речи о ситуации честной борьбы. Мы говорим о ситуации, где человек с самого начала занимает безнадежно проигрышную позицию, где нет шанса дать сдачи, где у противника подавляющий перевес. Иными словами, о самых мрачных часах человеческой жизни, когда ощущение морального превосходства над врагом нисколько не утешает, когда этот враг зашел слишком далеко, чтобы внушать ему стыд или тоску по забытой совести, когда в распоряжении остается только собственное лицо, верхняя одежда, рубашка и пара ног, еще способных пройти поприще или два.

В такой ситуации пространство для тактического маневра очень невелико. Поэтому обращение другой щеки должно быть вашим осознанным, холодным, добровольным решением. Ваши шансы на выигрыш, сколь бы скудны они ни были, целиком зависят от того, знаете ли вы, что делаете, или нет. Подставляя щеку врагу, надо знать, что это только начало испытания, как и цитаты, — и нужно вытерпеть все последствия, все три стиха из Нагорной проповеди. В противном случае вырванная из контекста строка оставит вас калекой.

Строить этику на неверной цитате — значит готовить себе гибель или судьбу духовного буржуа, наслаждающегося максимальным комфортом — комфортом своих убеждений. В обоих случаях (из которых второй с его членством в гуманистических движениях и некоммерческих организациях переварить труднее) дело кончается уступкой территории злу, отсрочкой понимания его слабостей. Ибо зло, напомню, вещь чисто человеческая.

Этика, построенная на неточной цитате, ничего не изменила в послегандиевской Индии, за исключением цвета администрации. Но голодному безразлично, кто виновник голода. Допускаю даже, что он предпочел бы винить в своем жалком положении белого человека, хотя бы потому, что, когда командует иностранец, социальное зло кажется пришедшим со стороны и вызывает, наверное, меньшую обиду, чем страдание от руки своего.

То же самое в послетолстовской России — этика, построенная на перевранном стихе, во многом подорвала волю нации в противостоянии полицейскому государству. Дальнейшее слишком известно: шесть десятилетий обращения другой щеки превратили лицо нации в сплошной синяк, так что теперь государство, которому наскучило насилие, в это лицо просто плюет. Как и в лицо мира. Иными словами, если вам хочется секуляризации Христианства, если хочется перевести учение Христа на политический язык, то требуется кое-что получше современных политических заклинаний: требуется первоисточник — по крайней мере, в уме, если в вашем сердце места ему не нашлось. Поскольку Он был скорее божественный дух, чем добрый человек, то смертельно опасно твердить о Его доброте, забывая Его метафизику.

Должен признаться, мне несколько неловко говорить об этих вещах: подставлять другую щеку или нет — дело, в конце концов, глубоко личное. Эта встреча всегда происходит один на один. Кожа всегда ваша, рубашка ваша и верхняя одежда, шагать придется вашим ногам. Советы, тем более уговоры относительно того, как распорядиться этим имуществом, если не вполне ошибочны, то неприличны. Я имею в виду одно: убрать у вас из головы клише, которое столь многим навредило и так плохо окупилось. Еще я хотел бы привить вам мысль, что, пока у вас есть кожа, рубашка, верхняя одежда, конечности, при любом соотношении сил вы еще не разбиты.

Есть, правда, при публичном обсуждении этой темы причина для неловкости и более основательная; и она не только в вашем понятном нежелании видеть в своей молодой личности потенциальную жертву. Нет, дело, скорее, просто в трезвости, которая заставляет предполагать среди вас и потенциальных злодеев, а разглашать секреты обороны перед потенциальным противником есть стратегическая ошибка. Если что и снимает обвинение в измене или, того хуже, в переносе тактического статус-кво в будущее — это надежда, что жертва всегда окажется находчивее, неожиданнее и предприимчивее подлеца. Отсюда шанс на ее торжество.

1984

ПУТЕШЕСТВИЕ В СТАМБУЛ

Веронике Шильц

1