Сочинения Иосифа Бродского. Том VII

Выбор, совершенный отцом, довольно дорого обошелся сыну, особенно в его школьные годы. Значительная часть однокашников Томаса Венцловы рассматривала его не иначе, как сына человека, который предал свою страну во власть иноземцев, и обращались с ним соответственно. Популярность Антанаса Венцловы как народного поэта Литвы и лауреата Сталинской премии не улучшала, но скорее усложняла положение сына. Подобные вещи либо травмируют человека на всю жизнь, превращая его зачастую в существо монструозное, либо — сильно его закаляют. С Томасом Венцловой произошло последнее, немалую роль в чем сыграла аристократически-культурная среда родственников поэта со стороны матери.

В 16 лет Томас Венцлова, окончив среднюю школу с отличием, поступает в Вильнюсский университет, оказываясь таким образом самым молодым студентом этого учебного заведения за всю его историю. Через три года, однако, он изгоняется из университета сроком на год. Год этот — 1956-й, год высшего взлета надежд, связанных с Венгерской революцией, и их гибели под гусеницами советских танков, восстание это буквально раздавивших. Для поколения, к которому принадлежит Томас Венцлова — как и автор этих строк, — для поколения 56-го года — судьба венгерского восстания оказалась примерно тем же, чем было поражение декабристов для пушкинской плеяды или гибель Испанской республики для У. Х. Одена и его современников в 30-х. Она сформировала не только мировоззрение, но зачастую и личную эсхатологию многих его представителей. Для социалистической идеи во всяком случае поколение это было полностью потеряно.

Для литературы, с другой стороны, поколение это оказалось находкой, ибо оно начало свой путь с отсутствия потенциальных иллюзий и камертоном его навсегда осталась венгерская трагедия. В возрасте 19 лет Томас Венцлова буквально набрасывается на литературу, которая становится для него главной реальностью существования и впоследствии профессией. Он кончает университет, и на протяжении последующих двадцати лет его существование состоит из преподавания, переводческой деятельности, журнализма, эссеистики, которыми он зарабатывает себе на жизнь; жизнью оказываются стихи.

Два этих десятилетия — два десятилетия непрерывного роста популярности его творчества в Литве и за ее пределами. Как и его стихи, Венцлова ведет в эти годы жизнь в сильной степени кочевую, перемещаясь по пространству последней великой империи с частотой и производимым его появлением ощущением наваждения. Он живет подолгу в Москве и в Ленинграде, сводит знакомство с Борисом Пастернаком и более тесное — с Анной Ахматовой, которых он переводит на литовский язык. Он также завязывает тесные — иногда слишком тесные — отношения с его современниками, пишущими по-русски: отношения, которым суждено принять масштабы судьбы.

Отчасти именно благодаря этой его подвижности интерес, постоянно проявляемый к его персоне со стороны властей, не оборачивается катастрофой, ибо литовский и всесоюзный комитеты государственной безопасности не в состоянии решить, к чьей епархии Венцлова принадлежит. С началом семидесятых годов — время выхода первого и пока единственного в Литве сборника его стихотворений «Знак языка» — тучи над головой Венцловы начинают довольно стремительно сгущаться. В немалой степени этому способствует чрезвычайно активное, достигающее порой степени безрассудности участие поэта в литовском правозащитном движении. Временный, однако в тот момент полный, разгром этого движения разбрасывает многих его создателей и участников по лагерям и тюрьмам империи; иные оказываются в эмиграции. С 1977 года Томас Венцлова живет в США и является в настоящее время профессором русской литературы в Йельском университете. Данный сборник его стихотворений, выходящий по-польски, выходит, когда его автору 52 года.

Польский — один из трех языков, являющихся для Томаса Венцловы родными. Два других — литовский и русский. Кроме того, он абсолютно свободно владеет английским, латынью и греческим; французский, немецкий и итальянский также не представляются ему слишком иностранными. Наличие трех родных языков, объясняющееся географическим положением и историей Литвы, в свою очередь, объясняет состав родословной этого поэта и размеры унаследованного им состояния. Венцлова — сын трех литератур, и сын благодарный.

Разумеется, он прежде всего литовский поэт, но поэт, вобравший в себя то лучшее, с чем он волею судьбы оказался в соседстве. Лучшее, что есть в России, — это ее язык и литература, в частности поэзия. То же самое, боюсь, можно сказать и о Польше. В принципе, ни один народ особенно — если взглянуть на его историю — не заслуживает своего языка и своей литературы. Венцлова, однако, не продукт влияния поэзии русской и польской; он скорее продукт их слияния.