На зрелой ниве колосистой собрал бу- кет красавцев красных маков, в саду их окружил полынью серебристой; зловещий мой букет я в вазу ей поставил. Обои темные, в окне сквозь клены свет и в зер- калах зеленая окраска. Спустились сумерки. Фламинго – облака; на них ночного ве- терка заметна ласка. Я рядом с лампой сел за столик, где альбомы. Тогда она вошла, меня не замечая, красивая, спокойная, простая; печалью книг подернуто лицо. Она к роялю подошла не- слышно и заиграла... Рядом, за стеной, часов старинный бой мне слышен, мне слышны – голоса, мне слышны – тишина и шелест сумерек, цветов в саду вечернем. По клавишам скользит ее рука. Я не хочу поддаться сладкой ласке – ведь где-то муки, слезы маски... но чара стройная так дивно хороша. Вот встану я сейчас, вот встану и коснуся глаз бар- хатистых, вот услышу я грудного голоска приветные слова... И замирает сердце тише – тише. Я плачу... Нет, не может быть, опять!.. Но только бы не встать... Я встал и... ею незамеченный, я тихо вышел, так тихо, чтобы ей не помешать.
8
Герой
«Что ты прикажешь мне, мой рыцарь, мой герой! За образом твоим я жизнь не вижу. Когда ты радостен,– ликую я душой; твоих врагов я страстно ненавижу. Ну, прикажи!.. Ты ярок, точно день, и склад- ка залегла промеж бровей крылатых. Ты тело стройное в красивый плащ одень, стыдливо в складках скрой его богатых. Благоухаешь ты, как свежая вода; твои глаза теплы и дышат ароматом; пол- ны значенья тихие слова и, как орел, мечта твоя крылата. Красива жизнь, но одинок я в ней. Энергии, желанья, силы надо. Приди, при- ди и силу в душу влей, моя последняя надежда и отрада». Так звал тебя. Но нет, ты был же- сток: ты оттолкнул меня с какой-то фразой гадкой. Я не виню тебя, виню я только рок и за тобой слежу я с нежною украдкой. Тебя я вижу с ней. Вы оба, как цве- ты, закрыться утром свежим не успели. Смела она, и гордо смотришь ты, и оба вы стройны, как ели. Все молодо у вас – и ногти на руках, и губы, и щеки румянец бархатистый... Я засыпаю вечером в мечтах о вашей ра- дости красивой и лучистой.