Сочинения русского периода. Стихотворения и поэмы. Том 1

Весной 1936 года Гомолицкий стал участвовать в деятельности «Русского Общества Молодежи» (РОМ), своей задачей поставившего «культурное развитие русской молодежи»⁴⁶⁹. При варшавском отделе общества был создан в апреле 1936 литературный кружок, объявивший «студийную экспериментальную работу», и в программе первого публичного вечера его фигурировало сообщение Гомолицкого о молодой литературе Зарубежья⁴⁷⁰. А в июне была проведена «живая газета», где он прочел доклад о творчестве А.П. Ладинского⁴⁷¹. В связи с этой работой с молодежью осенью у Гомолицкого установился контакт с учеником последнего класса гимназии в Познани, начинающим поэтом Георгием (Ежи) Клингером (1918-1976), писавшим с 16 лет стихи на польском, а с 17 – и на русском языке. Он происходил из польско-русской семьи: мать его была русская и православная, а отец, Витольд Клингер, – поляк-католик, профессор классической филологии, до революции преподававший в Киевском, а после репатриации в Польшу в 1921 г. в Познаньском университете. Георгий с матерью смогли лишь в 1924 году покинуть советскую Россию и присоединиться к нему. После окончания гимназии в 1937 г. Георгий поступил в Познаньский университет, где изучал полонистику и философию; продолжил он изучение философии после войны у В. Татаркевича в Краковском университете. Клингер познакомился с поэтами «Скамандра» и с польскими писателями религиозного направления, а также вступил в переписку с жившими в Париже З.Н. Гиппиус⁴⁷² и А.М. Ремизовым. Во время войны он служил при митрополите Дионисии в православном соборе в варшавской Праге. В 1952 г. он принял сан священника, с 1956 был настоятелем прихода св. Иоанна Лествичника в Варшаве и преподавателем православной Духовной семинарии, а с 1957 адъюнктом Христианской Богословской академии⁴⁷³. Он стал одним из самых известных православных богословов своего времени⁴⁷⁴. В последние годы жизни он был настоятелем прихода в Познани⁴⁷⁵.

С русскими стихами Георгий Клингер дебютировал в Мече, когда в номере от 18 октября 1936 г. появились два его стихотворения. 5 ноября стихи его читались в собрании варшавского РОМа⁴⁷⁶. В следующем месяце в Мече были помещены еще два стихотворения⁴⁷⁷, а спустя два дня – еще два в редактируемой Гомолицким «литературной странице» нового варшавского издания – Газета РОМ’а. Знаменателен контекст, в котором предпринята была эта публикация: стихи Клингера были напечатаны рядом с «Римлянами» Николая Гронского (взятыми из его посмертной книги Стихи и поэмы, 1936) в сопровождении биографических справок о каждом авторе – о покойном парижском поэте и восемнадцатилетнем новичке из Познани. К Юре Клингеру Гомолицкий, остро переживавший литературное одиночество, отнесся не просто как к покровительствуемому и опекаемому молодому таланту, а как к литературному союзнику, как к равному, и их знакомство вызвало в нем надежду на создание литературной группы. По его инициативе сразу был начат разговор о книжном дебюте Клингера, и в начале марта 1937 вышла первая книжка поэта-гимназиста – крохотный сборник стихотворений под названием Небесный плуг. Книжка эта одновременно явилась и дебютом нового издательства – «Священная Лира» с указанием «Зарубежье» в качестве места издания. Так осуществлялись лозунги манифеста «Иа-фета», опубликованного в последнем томе Нови. Внимание и тепло, которым окружил юношу из Познани Гомолицкий, бывший его главным, если не единственным, пропагандистом, тем более поразительны, что сотрудничество началось «заочно», по переписке, с присланных по почте стихов. Первая личная их встреча произошла, когда Юра приехал в Варшаву в марте, к моменту выхода своей книжки из типографии. Гомолицкий, у которого он остановился в гостях, тогда повел его и к Юлиану Тувиму⁴⁷⁸. Спустя несколько недель Гомолицкие совершили ответный визит в Познань, где гостили в семье Клингеров. В своем печатном отзыве на «Небесный плуг» Гомолицкий указал на влияние молодого Блока на начинающего поэта и предположил его близость к тютчевской традиции⁴⁷⁹.

Гомолицкий с жаром отнесся к участию в Газете РОМ’а. Работу с молодежью он предполагал поставить на широкую ногу. Но уже после второго номера ему пришлось уйти (вышло всего пять номеров). 16 марта 1937 он писал А.Л. Бему: «С газетой РОМ’а у меня романа не получилось – хозяева ее считают, что “литература вообще не нужна”; стихи же – даже Гронского – “не понимают” (!) Увы! – таково молодое поколение». Можно полагать, что чашу терпения руководителей газеты переполнил кусок из «Баллады» (Разговор человека с камнем) Гомолицкого, напечатанный во втором номере. Публикацию сопровождала лаконичная автобиографическая справка: