Сочинения в 2-х томах. Том 1

И если все сказать в двух словах, то на другом основании в математике познать было бы ничего нельзя. Всякое доказательство истинности опирается в ней на то, что иначе получалось бы совпадение противоположностей, а это значило бы выйти за пределы рассудка. Всякое доказательство рациональной непознаваемости чего-либо тоже исходит из того, что его познание влекло бы за собой совпадение противоположностей. Благодаря свечению этого принципа в математике ее доказательства в высшей степени логичны (rationabilissimae) и для рассудка в высшей степени истинны; рассудок наслаждается ими как развертыванием собственной силы, созерцая при этом свою собственную причастность, пусть с различием, к интеллигенции. Эти науки легки для некоторых людей и без учителя[276], если их рассудок не слишком поглощен духовным созерцанием и не слишком скован чувственной темнотой.

Но инаковость рассудка — это в свою очередь единство для ощущений; в нем свертываются и развертываются чувственные инаковости. Рассудок логически (logice), то есть рационально, движется (discurrit) поэтому от свернутости к развернутости, прослеживая тождество в различии. Скажем, в выводе умозаключения мы имеем то же, что в посылках[277], но в большей посылке — свернутым, в выводе развернутым, в меньшей посылке неким средним образом. А где свертывающим оказывается вывод, большая посылка развертывает. В рассудке есть тем самым свертывающая сила, поскольку он — единство чувственных инаковостей; сходным образом в нем есть и развертывающая сила, раз он так же есть инаковостъ интеллектуального единства, как единство ощущений. Итак, его рациональная сфера охватывает совпадение свертывания и развертывания. Соответственно такое рассудочное свертывание и развертывание не затрагивает тех противоположностей, которые совпадают только в интеллектуальном единстве. Скажем, если в божественной свернутости все совпадает (coincidunt) без различий, а в интеллектуальной совмещаются противоречащие моменты (contradictoria compatiuntur), то в рассудочной совмещается противоположное, например противополагаемые различия внутри общего рода. Заметь, что уже при счете рас судок приходит к совпадению свертывания и развертывания: считая, ты и развертываешь единицу и свертываешь множество в единство того или иного числа. Например, сочтя десяток, ты и десятично (denarie) развернул больше всего знакомую единицу и свернул неизвестное множество в десятичное единство. Словом, в рассудке происходит определенное совпадение противоположностей, которое в чувственном недостижимо. В свою очередь все вещи существуют чувственно так, как они и существуют, потому что чувство не может достичь совпадения противоположностей, то есть рациональной точности, и, если бы они существовали иначе, это опять-таки влекло бы к [непостижимому для чувства] совпадению.

ГЛАВА 2 О ТОМ ЖЕ

Внимательно продумавший сказанное построит плодотворные предположения. Найдя единственно в рассудке причину развертывания рассудочных изобретений, он распространит силы его множественности в разнообразной инаковости его единства. Например, ты рассудком понимаешь, что всякий треугольник имеет три угла, равные двум прямым; если ты заметишь при этом, что причиной твоего понимания было не что иное, как сам рассудок, путь к глубочайшему основанию всей рациональной сферы тебе открыт. Ты обязан принимать это таким образом; рассудок в качестве рассудка так постановляет, потому что такова необходимость в рассудочной сфере! Ведь если «у треугольника три угла не в точности равны двум прямым» истинно, то это либо за счет совпадения единства и множества, или троичности и единственности, или прямизны и непрямизны, или других заведомых противоположностей, и тогда мы имеем высказывание интеллектуального мира; либо из-за того, что невозможно провести в точности прямой угол, или два в точности равных между собой угла, или три угла, равные двум, и в таком случае это — высказывание чувственного мира, отпадающего от логического равенства в чувственную инаковость. Отсюда ты яснейшим образом видишь, что рассудок в самом себе свертывает свои истины рассудочно, и нет иной причины понимания [данной истины как истины], кроме той, что [понимает ее] рассудок, а не интеллект и не чувство. Точно так же, когда говорят о постоянной делимости всего количественного на соизмеримые и бесконечно делимые части[278], рассудок необходимо соглашается: ведь не будь это истинным, ему пришлось бы допустить совпадение противоречивого, что, согласно суду рассудка, невозможно.