Сочинения в 2-х томах. Том 2

Чертя круг, геометр действует подобно природе[445]: он смотрит на предопределенный закон круга и стремится по нему поступать, насколько позволяет возможность чувственного субстрата стать кругом; а один материал всегда пригоднее другого. Этот закон есть не что иное, как равноудаленность центра круга от окружности; здесь истинное основание, или причина, круга, не допускающая ни увеличения, ни уменьшения. Наоборот, никакой чувственный круг не может стать настолько совершенным, чтобы точно достичь этого основания: возможность стать чувственным кругом — после того неподвижного и устойчивого умопостигаемого основания, за которым она следует, как изображение за истиной, подражая ему в чувственной материи[446]. Из-за ее изменчивости прочерченный круг никогда не будет всем тем, чем может стать чувственный круг, поскольку всякий данный чувственный круг может стать еще истиннее, совершеннее и подобнее вышеупомянутому умопостигаемому кругу. Точно так же, желая начертить прямой угол, геометр смотрит на его умопостигаемое основание, которое есть все то, чем может быть умопостигаемый прямой угол. Причем, когда геометр строит острый или тупой угол, он тоже имеет в виду не что иное, как идею прямого угла, для которого острый будет меньше, а тупой больше: острый может постоянно уподобляться прямому, так же и тупой, и если такой-то из них станет минимально таким, так что [острый, например], уже не сможет быть менее [острым,] он станет прямым; словом, оба свернуты в логическом основании прямого угла, поскольку оба становятся прямыми, когда становятся всем, чем могут стать. Сходным образом природа имеет в виду не иную идею, чем идею человеческого вида, производит ли она мужчину или женщину, при том что основание человека — не мужчина и не женщина, которые появляются только вместе с телесностью: вид есть среднее, соединяющее в себе отклонения вправо или влево[447]. Ты ясно увидишь верность этого, заметив, что в умопостигаемом нет ни вещей, ни свойств, наблюдаемых в чувственном мире: в нем нет ни воспринимаемых чувственным зрением цвета или образа, ни твердости, ни мягкости, ни чего-либо еще из ощущаемого осязанием и равным образом ни количества, ни пола, ни чего бы то ни было из ощущаемого; все это идет за умопостигаемым, как временное за постоянным. (А в вечности нет ничего из умопостигаемых вещей, потому что она предшествует всему умопостигаемому, как вечное — постоянному.) Опять-таки все точное и непреложное прекраснее несовершенного и текучего; так, умопостигаемое прекраснее чувственного, которое прекрасно лишь настолько, насколько в нем просвечивают умопостигаемые виды, или красоты.

6. Разъяснение возможности стать