Сочинения в 2-х томах. Том 2

I. К самой по себе возможности нельзя ничего прибавить, поскольку это возможность всякой возможности. Поэтому возможность сама по себе не есть ни возможность существовать, ни возможность жить, пи возможность понимать и так далее в отношении всех возможностей с каким-либо прибавлением, при том что возможность сама по себе есть возможность и возможности существовать, и возможности жить, и возможности понимать.

II. Есть только то, что может быть. Следовательно, бытие ничего не прибавляет к возможности быть. Так человек ничего не прибавляет к возможности быть человеком, равно как молодой человек ничего не прибавляет к возможности быть молодым человеком или большим человеком. И поскольку возможность с прибавлением ничего не прибавляет к самой по себе возможности, человек с острым взглядом не видит ничего, кроме самой по себе возможности.

III. Ничего не может быть раньше самой по себе возможности: как бы оно могло [быть раньше] без могу? Точно так же по сравнению с самой возможностью ничего не может быть лучше, мощнее, совершеннее, проще, ярче, известнее, истиннее, достаточнее, крепче, устойчивее, легче и так далее. И поскольку сама по себе возможность предшествует всякой возможности с прибавлением, ее нельзя ни назвать, ни ощутить, ни вообразить, ни понять: то, что обозначено [у нас] через саму по себе возможность, предшествует всему подобному, хотя это ипостась всего, как свет — ипостась всякого цвета.

IV.  Возможность с прибавлением есть изображение самой по себе возможности, ничего проще которой нет. Так, возможность существовать есть изображение самой по себе возможности, и возможность жить есть изображение самой по себе возможности, и возможность понимать есть изображение самой по себе возможности. Впрочем, более истинное изображение ее — возможность жить, и еще более истинное — возможность понимать. Соответственно, созерцатель во всем видит саму по себе возможность, как в изображении видится истина. И как изображение есть проявление истины, так и все есть не что иное, как проявление самой по себе возможности.

V.     Как возможность Аристотелева ума обнаруживается в его книгах, при том что возможность его ума не раскрывается в них совершенно, хотя одна книга совершеннее другой и книги написаны только с той целью, чтобы ум мог в них раскрыться, причем его ум ничем не понуждался к написанию книг, а просто свободный и благородный ум хотел обнаружить себя, — так и сама по себе возможность во всех вещах. А ум есть как бы мыслящая книга, понимающая намерение писателя и в самой себе, и в другом.

VI. Хотя в книгах Аристотеля не содержится ничего, кроме возможности его ума, невежды этого не видят. Точно так же, хотя во Вселенной не содержится ничего, кроме самой по себе возможности, лишенные ума не могут этого видеть. Только живой интеллектуальный свет, именуемый умом, созерцает в себе саму по себе возможность. Таким образом, все — ради ума, а ум — ради видения самой по себе возможности.

VII. Возможность выбирать свертывает в себе возможность существовать, возможность жить и возможность понимать, причем возможность свободной воли нисколько не зависит от тела, как от него зависит возможность похотствовать животным желанием. Соответственно, свободная воля не повинуется телесной слабости: она никогда не стареет и не слабеет, как слабеет желание и чувство у стариков, а пребывает неизменной и господствует над ощущениями. Например, она не всегда позволяет глазу смотреть, когда он склоняется к тому, но отвращает его, чтобы он не видел суеты и скандала; равным образом она иногда не позволяет есть при голоде; и так далее. Ум видит похвальное и скандальное, добродетели и пороки, чего не видит чувство, и может понудить чувства держаться его решения, а не их желания. И здесь мы на опыте узнаем, что сама по себе возможность мощно и нетленно проявляется в возможности ума и имеет отделенное от тела бытие. Этому меньше удивляется знающий на опыте, что свойства некоторых трав, отделенные от тела трав, сохраняются в спирте, который действует так же, как действовала трава, прежде чем была погружена в него.

VIII. Видимое умом умопостигаемо и предшествует чувственно постигаемому. Ум видит и сам себя. Когда он видит, что его возможность не есть возможность всякой возможности, поскольку многое для него невозможно, он понимает, что является не самой по себе возможностью, а изображением самой по себе возможности. Таким образом, видя в своей возможности саму по себе возможность и будучи лишь своей возможностью существовать, он видит в себе модус проявления самой по себе возможности. То же самое он сходным образом видит во всем существующем. Соответственно, все, что видит ум, есть модусы проявления самой по себе нетленной возможности.