Сочинения в 3-х тт. Том 3

— Я… я думаю, это из-за ревности. — Он посмотрел на меня, яйцо его покраснело. — Вы понимаете, Дороти раньше уважала меня, считала, что я знаю больше, чем другие, почти обо всем. Когда ей нужно было что-нибудь узнать, она подходила ко мне, и она всегда слушала меня. А затем, когда она стала с вами ветречаться, все изменилось. Она стала больше вас уважать. Естеством но, было бы глупо, если бы это было не так, потому что сравнение тут неуместно, конечно. Но, я думаю, я ревновал, и мне это и «нравилось. Не то чтобы не нравилось, потому что я тоже вас ум жал. Но я хотел сделать что-нибудь, чтобы произвести на нее впечатление, порисоваться — как бы вы это назвали. Когда я получил это письмо, я притворился, будто встречаюсь с отцом и что ом сказал мне, кто совершил эти убийства, — пусть бы она увидела что я знаю то, чего не знаете вы. — Он перестал говорить, так как выдохся, и носовым платком вытер лицо.

Я ждал, пока Гилд заговорит. Он сказал:

— Я думаю, здесь вреда большого нет, сынок, если ты уверен что не утаил что-нибудь, что мы должны знать.

Парень покачал головой:

— Нет, сэр, я ничего не утаил.

— Ты ничего не знаешь о ноже и цепочке, которые твоя мата дала нам?

— Нет, сэр, я ничего не знал, пока мать не отдала их вам.

— Как она? — спросил я.

— О, все в порядке, я думаю, хотя она сказала, что весь день пролежит в постели.

Гилд прищурил глаза:

— Что с ней?

— Истерика, — сказал я. — Она с дочкой поругалась вчера вечером и сорвалась.

— Из-за чего?

— Кто знает, просто душевный приступ. Гилд сказал «гм» и почесал подбородок.

— Флинт правду сказал, что у тебя не было возможности найти свою бумагу? — спросил я парня.

— Да, я даже не успел закрыть за собой дверь, как он бросился на меня.

— Я с замечательными сыщиками работаю, — недовольна сказал Гилд. — Он не кричал «держи его!», когда бросился на тебя? Ладно, оставим это. Сынок, я могу сделать одно из двух, а что — зависит от тебя. Я могу немного подержать тебя здесь и от пустить, но за это ты должен сообщить мне, когда отец свяжется тобой. Ты должен дать мне знать, что он скажет тебе и где он хо чет с тобой встретиться.

Я заговорил прежде, чем Гилберт ответил:

— Ты не можешь так, Гилд. Это его отец.

— Я не могу? Неужели? — осклабился он на меня. — А не на пользу ли это отцу, если он не виновен?

Я ничего не сказал. Лицо Гилда медленно посветлело.

— Тогда хорошо, сынок, положим, я отпущу тебя под честное слово. Если твой отец или кто-нибудь другой попросит тебя что-нибудь сделать, ты должен обещать мне, что откажешься, так как дал мне слово.

Парень посмотрел на меня. Я проговорил:

— Это звучит разумно.

Гилберт сказал:

— Да, сэр, я дам вам такое слово.

Гилд сделал широкий взмах рукой:

— Хорошо, иди.

Парень встал, говоря:

— Большое спасибо, сэр. — Он повернулся ко мне: — Вы тоже идете?

— Подожди меня там, — сказал я ему, — если ты не торопишься.

— Хорошо. До свидания, лейтенант Гилд, и спасибо. — Он вышел.

Гилд схватил телефонную трубку и отдал распоряжение найти книгу «Хорошие манеры» и что в ней и принести ему. Сделав это, он обхватил голову сзади руками и стал раскачиваться на стуле.

— Итак, что мы имеем?

— Приходится только гадать, — сказал я.

— Послушайте, вы все еще думаете, что это не Уайнент сделал?

— Какое имеет значение, что я думаю? У вас сейчас достаточно доказательств, с тем, что дала Мими.

— Это меняет дело, — сказал он мне. — Но я очень хочу знать, что вы думаете и почему.

— Моя жена думает, он кого-то прикрывает.

— Даже так? Гм. Я никогда не принимал в расчет женскую интуицию, и если вы не будете возражать, так я скажу: миссис Чарлз — очень умная женщина. Кто же это, она считает?

— Она еще не решила, так в последний раз она сказала.

Он вздохнул.

— Что же, возможно, этот лист бумаги, за которым он послал парня, скажет нам что-нибудь.

Но в тот день лист бумаги нам ничего не сказал. Люди Гилда не смогли найти книгу «Хорошие манеры» в комнатах убитой женщины.

XXVIII

Гилд позвал в комнату рыжего Флинта и стал его «накачивать». С рыжего пот градом лил, но он настаивал, что у Гилберта не было возможности дотронуться до чего-нибудь в квартире и во время пребывания Флинта там никто ничего не трогал. Он не по мнил, видел ли книгу под названием «Хорошие манеры», но он был не из тех, кто запоминает названия книг. Он пытался помочь и делал идиотские предположения, пока Гилд не выгнал его.

— Парень, вероятно, ждет меня там, — сказал я. — Если ты считаешь, что еще один разговор с ним может помочь…

— Вы так думаете?

— Нет.

— Тогда ладно. Но, честное слово, кто-то взял эту книгу, и я хочу…

— Почему? — спросил я.

— Что «почему»?

— Почему она должна быть там?

Гилд почесал подбородок.

— Что вы этим хотите сказать?

— Он не попадался Макоули на улице Плаза в день убийства, он не кончил самоубийством в Элентауне. Он говорит, что вил только тысячу долларов у Вулф, когда мы думаем, что он взял пять. Он говорит, они были просто друзьями, а мы думаем, «но любовниками. Он слишком разочаровывает меня, чтобы я очень уж верил в его слова.