Сочинения в 3-х тт. Том 3

Беглец пересек двор и подошел к домику. С его левой руки ни мокрую землю с размеренностью часового механизма падали капли крови. Он заглянул в окно и сквозь измазанное грязью стекло увидел женщину и мальчика, которые сидели на кровати лицом к двери.

Мальчик побледнел, когда дверь резко распахнулась и в хижину вошел чужой. Худое, блеклое лицо женщины не выразило даже удивления. Оно лишь показало, что приход чужака замечен Какое-то время пришедший не двигался с места. Невысокий, отяжелевший, с массивными приподнятыми плечами, стоял он в дверях, словно гротескная глиняная статуя.

Одежду и волосы трудно было разглядеть под слоем грязи Виднелась лишь часть лица. Но револьвер полицейского, который он держал в руке, был сухим и чистым.

Его взгляд обвел комнату: две кровати у свежеотесанных боковых стен, простой четырехугольный стол, тут и там поваленные стулья, обшарпанный шкаф, потертый чемодан, несколько крючков, на которых висели мужские и женские траурные одежды, куча обуви в углу и, наконец, открытая дверь, ведущая за перегородку, в кухню.

Он подошел к кухонной двери; женщина следила за ним взглядом. За перегородкой было пусто.

— Где твой муж? — обернулся он к женщине.

— Оставил меня.

— Когда он вернется?

— Он не вернется. — Спокойный, без всякого выражения голос женщины, казалось, смутил беглеца.

— Что это значит? — спросил он.

— Это значит, что он сыт крестьянской работой по горло.

Беглец задумчиво сжал губы. Затем направился в угол, заваленный обувью, где были и две пары мужских сапог — поношенных, но сухих, не замазанных глиной. Сел на пол, переобулся, затем снова поднялся, сунул револьвер в кобуру и с трудом стянул с себя намокший плащ.

— Дай мне поесть.

Женщина безмолвно встала и направилась в кухню. Беглец знаком велел мальчику тоже пройти в кухню и стоял в дверях, пока женщина готовила кофе, нарезала ветчину и яблочный пирог. Затем все трое вернулись в комнату. Женщина поставила еду на стол и вместе с мальчиком снова уселась на кровать.

Беглец проглотил еду не глядя. Он старался лишь не упустить из виду дверь, окно, женщину и мальчика. Револьвер он положил на стол рядом с тарелкой. Комки глины падали с его волос, лица, рук на тарелку, но он не обращал на это внимания.

Утолив голод, он скрутил себе цигарку и закурил. Левая рука почти не сгибалась. Женщина, казалось, только теперь заметила кровь.

— Ты кровоточишь. Пусти-ка меня, — сказала она и подошла.

Он недовольно посмотрел на женщину; этот взгляд выражал усталость и истощение; однако он откинулся, сидя на стуле, распахнул одежду и обнажил рану. Она принесла воду, обмыла и перевязала больное плечо. Никто не проронил ни слова, пока она вновь не уселась на кровати. Тогда он спросил:

— Был у тебя кто-нибудь в последние дни?

— Нет. Вот уже шесть или семь недель я никого не видела.

— Далеко ли до ближайшего телефона?

— Восемь миль вверх по долине. У Нобелей.

— Есть у тебя в сараях еще лошади?

— Нет. Только одна.

Он тяжело поднялся, подошел к шкафу, вытащил ящики и перерыл их. Обнаружил револьвер и взял его. В чемодане не нашлось ничего заслуживающего внимания. На стене, под одеждой, висело старое ружье. В постели оружия не оказалось.

Он взял с одной из постелей два одеяла, взял ружье и свой плащ. Идя к двери, он шатался.

— Я посплю немного, — сказал он заплетающимся языком. — Там, в хлеву, где кобыла. Но я буду иногда заходить. Я не желаю, чтобы кто-то исчез из дома. Понятно?

Она кивнула и тотчас предложила:

— Если кто-то придет, разбудить тебя, пока он не увидел?

В его сонных глазах мелькнуло оживление. Он вернулся в комнату, приблизил лицо к ее лицу и попытался заглянуть ей в глаза.

— На прошлой неделе я угробил одного парня из джинго, — сказал он наконец. Его голос звучал продуманно монотонно, так, чтобы оба поверили и восприняли достаточно серьезно. — Это была честная драка. Он ударил меня в плечо, а потом я убил его. Но он из этих джинго, а я — нет. И я не стал ждать худшего: сбежал, пока меня не вздернули. И я не хочу, чтобы меня вернули и повесили. Я также не собираюсь пробыть здесь долго, но пока я здесь…

Женщина снова кивнула. Он предостерегающе взглянул на нее и вышел.

Он привязал лошадь к углу сарая и растянул одеяла. Затем улегся с полицейским револьвером в руке и тотчас уснул.

…Проснулся он под вечер. Все еще шел дождь. Прежде чем войти в дом, он внимательно осмотрел двор и окружающую местность. Ничего подозрительного не было видно.

Женщина за это время успела подмести в комнате, надеть чистое платье, которое от многочисленных стирок стало бледно-розовым, и причесаться.

Когда он вошел, она была занята шитьем, но подняла глаза; ее лицо казалось не столь бледным, как раньше.

— А где мальчишка? — спросил он.

Она показала пальцем через плечо:

— На холме. Следит оттуда за долиной.

Он кивнул головой и вышел. Сквозь дождь был виден силуэт мальчика. Тот лежал на холме под кедром и смотрел на восток Мужчина вернулся в дом.

— Как твое плечо? — спросила женщина.

Он попытался поднять руку. Плечо болело.

— Лучше собери мне еды в дорогу. Пора двигаться дальше.