Сочинения в 3-х тт. Том 3

Спейд с видимой скукой, но вежливо выслушал эту тираду и выпустил дым изо рта.

— Лучше бы и доктор философии не сказал. Однако давайте поговорим о черной птице.

Гатмэн расплылся в улыбке.

— Давайте. — Он сощурился, и глаза его тут же утонули в складках пухлых щек. — Мистер Спейд, вы представляете, сколько денег может высидеть эта птичка?

— Пока нет.

Толстяк наклонился вперед и доверительно положил розовую пятерню на ручку кресла Спейда.

— Так вот, сэр, если я назову вам даже половину суммы, — клянусь Богом, вы скажете, что я лгун.

— Не скажу, — улыбнулся Спейд, — даже если подумаю. Но если боитесь назвать сумму, раскройте секрет птички, а я сам подсчитаю возможные барыши.

Толстяк расхохотался.

— Вы не сможете, сэр. Для этого нужен опыт обращения с подобными вещами, а в данном случае… — он сделал паузу, — прецедента не было. — Внезапно он перестал смеяться и уставился на Спейда с той пристальностью, за которой угадывалась некоторая близорукость. — Позвольте… если я правильно понял, вы хотите сказать, что не знаете секрета черной птицы? — изумленно спросил он.

Спейд небрежно стряхнул пепел с сигары.

— Я знаю, как она должна выглядеть. Знаю, что она представляет большую ценность для некоторых людей. Но не знаю почему.

— Она вам не рассказала?

— Мисс О’Шонесси?

— Да. Симпатичная девушка, не так ли, сзр?

— Угу. Нет, она ничего не говорила.

Глаза толстяка превратились в узкие темные прорези.

— Странно, ведь она должна знать… — невнятно пробормотал он. — И Кейро тоже не счел нужным посвятить вас в эту тайну?

— Вы очень проницательны. Кейро жаждет купить ее, но не делится своей информацией.

Толстяк облизал губы.

— Сколько он вам предлагает?

— Десять тысяч долларов.

Толстяк презрительно расхохотался.

— Десять тысяч, и, обратите внимание, не фунтов, а каких-то жалких долларов! Да-а! И что вы ответили?

— Что охотно получу десять тысяч, если принесу ему эту птицу.

— «Если!» Хорошо сказано, сэр. — Толстяк наморщил лоб. — Но они должны знать! — пробормотал он себе под нос. — А вдруг нет? Как по-вашему, сэр, им известен секрет нашей пташки?

— Здесь я пас, — Спейд развел руками. — Кейро темнит, а мисс О’Шонесси клянется, что не знает, — хотя я убежден, что она лжет.

— Понятно. — Толстяк задумчиво почесал голову и нахмурился. Он поерзал в кресле, насколько позволяли его габариты, закрыл глаза, потом внезапно широко раскрыл их и обратился к Спейду:

— А может быть, они и в самом деле ничего не знают? — Складки разгладились, и лицо его приняло одухотворенное, счастливое выражение. — Понимаете, что это значит, сэр?! — крикнул он. — Это значит, что я один во всем нашем светлом и прекрасном мире посвящен в тайну птицы!

Спейд растянул губы в подобие улыбки.

— Я рад, что пришел по адресу.

Толстяк изобразил ответную улыбку, и в глазах его появился настороженный блеск. Лицо его теперь напоминало маску, за которой он пытался скрыть от Спейда свои мысли. Избегая взгляда Спейда, он посмотрел чуть-чуть в сторону, и лицо его мигом прояснилось.

— О, сэр, ваш бокал пуст. — Он поднялся с кресла, подошел к столу и наполнил оба бокала виски с содовой, а затем с поклоном и с шутовским: «Ах, сэр, такое лекарство никогда не повредит!» — подал собеседнику бокал. Тогда Спейд встал и, пристально глядя в глаза толстяку, произнес с вызовом:

— За откровенность и взаимопонимание!

Толстяк хмыкнул, и они выпили.

— Просто поразительно, — толстяк опустил свою громаду в скрипнувшее кресло, — но вполне возможно, что они не знают секрета птички, и тогда в эту тайну посвящен только я — ваш покорный слуга Каспер Гатмэн, эсквайр!

— Прекрасно, — кивнул Спейд, — после того как вы мне расскажете, число посвященных удвоится.

— Математически правильно, — глаза толстяка блеснули, — но… — губы его растянулись в широкую улыбку, — я еще не уверен, что посвящу вас.

— Не будьте идиотом, — терпеливо сказал Спейд. — Вы знаете, какой секрет прячется в потрохах этой птахи, а я знаю, где она. Потому мы и здесь.

— Хорошо, сэр, так где же она?

Спейд пропустил вопрос мимо ушей.

Толстяк поджал губы и нахохлился.

— Вот видите, сэр, — пропыхтел он, — с одной стороны, вы ждете от меня откровенности, а сами?.. Где же равноправие партнеров? Нет, нет, так мы ни о чем не договоримся.

Лицо Спейда побледнело и приняло жесткое выражение. Он заговорил тихим, яростным голосом:

— Слушайте и зарубите себе на носу: или вы мне все выложите без утайки, или можете катиться к дьяволу! Зачем вы мне морочите голову со своим паршивым секретом? Черт побери, я сам отлично знаю, какие сокровища хранятся в подземных казначействах, но не становлюсь от этого ни на цент богаче. Прекрасно обойдусь без вас и ваших душеспасительных бесед. Может быть, и вы кое в чем бы преуспели, если бы с самого начала держались от меня подальше. Но теперь ничего не выйдет: Сан-Франциско — мой город. Так что решайте — либо вы играете со мной, либо выходите из игры, и решайте сегодня же! Он с размаху швырнул бокал с недопитым виски на стол. Стекло разлетелось вдребезги, усеяв осколками пол.