Сочинения в 3 томах. Том 2: Земля Санникова. Рудник "Убогий". Тепловая шахта

Когда колокольчики тройки, унесшей Репикова с дочерью, замолкли вдали, Бубнов, провожавший их верхом до первого брода, поехал прямо на рудник. Оставив лошадь у конторки, он поднялся по тропе на вершину рудничной горы. Выдался чудный день половины октября, какие часто бывают осенью в этой солнечной стране за Яблоновым хребтом. Солнце уже сильно спустилось к западу, и бледно-голубое небо пылало желтым огнем. Со всех сторон волнами тянулись горные хребты, взъерошенные желтыми рощами мелких лиственниц и берез, словно гривы косматых саврасых забайкальских лошадок. Они уходили один за другим до самого горизонта, без конца, без числа. Между ними на западе, словно в глубокой яме, протекал Конгорок и виднелся стан соседнего прииска, над которым столбами прямо вверх в спокойном воздухе поднимался дым. Серели старые разрезы и отвалы, блестела серебром вода в пруде. По временам оттуда доносились лай собак и ржание лошадей.

Немного правее, на самом горизонте, километрах в ста или больше, позади таких же волнистых грив поднималась более высокая горная града, за которой лежала долина Ингоды. Эти горы тянулись длинной цепью плоских горбов, покрытых щетиной леса и уже одетых в зимний саван; свежие снега ярко блестели под лучами низкого солнца. Самый высокий горб, голец Сохондо, поднимался широкой и плоской вершиной выше лесов, и снега лежали на нем сплошной девственной пеленой, не прерываемой никакими пятнами.

Штейгер залюбовался этой снежной цепью. Не спуская глаз с Сохондо, он мечтал:

— Там, на этих высоких вершинах, уже зима. Там уже все заснуло и успокоилось до весны, и только ветры да солнце гуляют по бесконечным белым полям. Простор, чистота! Эх, взлететь бы туда птицей, покружиться над снегами, подышать легким морозным воздухом, пронестись стрелой, чуть касаясь гребней белых волн!

Как тянет к себе и манит эта даль! Хочется знать, что за этими снежными горами. Наверно, опять горы и долины, реки и леса, простор бесконечный, благодатный! Лик природы, не оскверненный истребителем — человеком!

А я тут прикован, сам себя приковал к руднику, словно крот к своей кротовине.

Я арендовал этот рудник наперекор мнению всех, Николая Константиновича, мудрых экспертов. Я верю в него. Я верю, что жила меня не обманет. Она скрылась, спряталась от хищников, которым нужно только вырвать жадными руками желтое золото из ее белого тела, вырвать и растратить на роскошь, пьянство и разврат. Но мне, мне одному она опять откроется, я найду ее потерянную часть, потому что я буду искать ее не ради золота, а ради интереса, потому что я люблю это дело.

Они думают: вот дурак Василий Михайлович, захотел закопать свои скудные сбережения, надел себе петлю на шею, растратит свои силы на это безнадежное дело и в конце концов уйдет с «Убогого» рудника нищим, с палочкой в руках, с проклятием на устах, с долгами на шее.

Нет, нет!

Бубнов вскочил с камня, на котором сидел, выпрямился во весь рост и поднял правую руку к небу, словно для присяги. Его глаза блестели, и голова была гордо поднята.

— Нет, я верю, что много золота лежит еще в этой горе под моими ногами, и я найду его, сумею найти! Не торопясь, шаг за шагом, упорным трудом и знанием. Год-другой пройдет, может быть, но я обнаружу, куда скрылась жила, и он отдаст мне свое золото за то, что я люблю и не потерял веры в ее богатство, как другие.

И когда я найду этот клад, скрытый глубоко в горе, я куплю рудник у Мишурина и дам ему новое имя: не «Убогим» будет он, а «Удалым».

Тогда люди скажут: Василий Михайлович Бубнов не дурак, он знал, куда золото скрылось, и нашел его. Пусть тогда господа эксперты чешут себе затылки: проворонили, мол, этакое богатое дело. Да здравствует рудник «Удалый»! Пусть он станет первым во всем Забайкалье, пусть во всей стране прогремит слава о его богатстве!

Тепловая шахта

В бумагах Владимира Афанасьевича Обручева сохранилась рукопись черновик научно-фантастической повести "Тепловая шахта". Повесть эта была начата еще в 20-х годах, и автор несколько раз возвращался к ней, переделывал и дописывал некоторые главы, но так и не закончил ее. В общем вполне законченной можно считать главную тематическую линию - о проведении глубокой тепловой шахты. Но Владимир Афанасьевич хотел прибавить еще ряд глав о жизни обитателей города Безмятежного. Он хотел ввести еще ряд действующих лиц, подробнее обрисовать их взаимоотношения, - но все это осталось незавершенным.

Здесь мы печатаем главную часть повести. В обычной для его фантастических романов точной форме, с обилием научно-технических подробностей, автор рассказывает о проведении глубочайшей шахты так убедительно, что читатель ни на минуту не сомневается в возможности такого предприятия.

И действительно, теперь уже проведены в разных частях земного шара шахты, более глубокие, чем шахта города Безмятежного, но пока еще не в таких высокотемпературных условиях.