Сочинения в четырех томах. Том 2

— Он торговец, — сказал я, с обычной сдержанностью отвечая на такой вопрос. «Торговец» могло означать что угодно, начиная от старьевщика и кончая тем, чем был мой отец в действительности — главой крупнейшего объединенного торгового концерна в федерации. И дядя Джордж и тетя Дэб были явно не удовлетворены моим ответом, но я не стал ничего к нему добавлять. Тетю Дэб смутило и рассердило бы, если б я выложил перед ней правду о моем происхождении и видах на будущее после того, как она прочитала мне свою маленькую лекцию о жокеях, и, во всяком случае, я не мог этого сделать из-за Дэна. Он столкнется с социальным высокомерием тети Дэб, не имея тех средств защиты, которые я мог бы при желании применить, а я определенно не считал себя достойней его.

Вместо этого я выразил восхищение тем, как расположены розовые узоры на обитых белыми панелями стенах. Это очень понравилось тете Дэб и вызвало сардоническую улыбку дяди Джорджа.

— Наших предков мы держим в столовой, — сказал он.

Кэт встала.

— Я покажу Аллану его комнату, — сказала она.

— Вы приехали на машине? — спросил дядя Джордж. Я кивнул. Он сказал Кэт: — Тогда, пожалуйста, моя дорогая, скажи Калбертсону, чтобы он поставил машину мистера Йорка в гараж.

— Хорошо, дядя Джордж, — сказала Кэт, улыбаясь ему.

Когда мы пересекали холл, направляясь за моим чемоданом, Кэт сказала:

— У шофера дяди Джорджа фамилия вовсе не Калбертсон. Его зовут просто Хиггинс или как-то в этом роде. Дядя Джордж прозвал его Калбертсон[2], потому что он играет в бридж, и мы все тоже стали играть в бридж, а Калбертсон теперь совсем бросил играть. Поймите дядю Джорджа, — добавила Кэт, смеясь. — Иметь шофера, играющего в бридж!

— И дядя Джордж тоже играет в бридж?

— Нет, он не любит карт и такого рода игр. Он говорит, что в этих играх слишком много правил. Он говорит, что не хочет изучать эти правила и потом еще стараться их соблюдать. Я думаю, бридж со всеми его условностями свел бы его с ума. Тетя Дэб играет вполне прилично, но нисколько не увлекается игрой.

Я вынул чемодан из машины. Мы повернули обратно.

Кэт спросила:

— Почему вы не сказали тете Дэб, что вы жокей-любитель и что вы богатый человек и все такое?

— А вы почему не сказали? — спросил я.

Она смутилась.

— Потому… потому, что я…

Она не могла назвать истинную причину, поэтому я сказал сам:

— Из-за Дэна?

— Да, из-за Дэна. — Ей было явно неудобно.

— Что ж, вы поступили правильно, — сказал я спокойно. — Вот за это вы мне и нравитесь. — Я поцеловал ее в щеку, она засмеялась и, успокоившись, взбежала по лестнице.

После обеда, за которым тетя Дэб произнесла не более трех слов, я получил разрешение в воскресенье повезти Кэт кататься.

Утром тетя Дэб отправилась в церковь, и мы с Кэт ее сопровождали, до церкви была целая миля, и Калбертсон отвез нас туда в хорошо начищенном «даймлере». По повелению тети Дэб я сидел рядом с шофером, она и Кэт — на заднем сиденье.

Пока мы стояли на дорожке, ожидая выхода тети Дэб, Кэт объясняла мне, что дядя Джордж никогда не ходит в церковь.

— Он проводит большую часть времени в своем кабинете. Это маленькая комната рядом с той, где мы завтракаем, — сказала она. — Там он целыми часами разговаривает по телефону со своими друзьями, там он пишет трактат или монографию или что-то в этом роде, о краснокожих индейцах, кажется. Он выходит оттуда, только когда его зовут к столу или если что-то случилось.

— Тете Дэб, наверное, скучно, — сказал я, любуясь тем, как мартовское солнце освещает чудесную линию рта и бросает красноватые отблески на ресницы Кэт.

— О, раз в неделю он ее возит в Лондон. Там она делает прическу, листает журналы в Британском музее, потом они обедают у Рица или в каком-нибудь таком же душном месте, потом отправляются на дневной концерт или на выставку. Очень развратная программа, правда? — сказала Кэт с дразнящей улыбкой.

После обеда дядя Джордж пригласил меня к себе в кабинет, чтобы показать то, что он называл своими «трофеями». Это была коллекция предметов, принадлежавших разным варварским племенам. Насколько я мог судить, такая коллекция могла бы стать украшением небольшого музея.

Оружие, драгоценности, глиняная утварь, предметы религиозного ритуала — все это было снабжено ярлычками и расположено на полках в стеклянных ящиках, которыми были уставлены три стены кабинета. Я разглядывал вещи из Центральной Африки, с Полинезийских островов, из эпохи викингов, из Новой Зеландии. Интересы дяди Джорджа распространялись на весь земной шар.

— Я изучаю в течение некоторого времени один какой-нибудь народ, — объяснил он. — Это не оставляет времени для праздности, с тех пор как я ушел в отставку, и я нахожу это увлекательным. Знаете ли вы, например, что на островах Фиджи мужчины откармливали женщин, а потом их съедали?

Его глаза блестели, и у меня явилось подозрение, что удовольствие, которое он получал от изучения первобытных племен, частично заключалось в любовании их примитивной жестокостью. Может быть, он нуждался в духовном противоядии всем этим обедам в Рице и дневным концертам.

Я спросил: