Сочинения в четырех томах. Том 2

— Леди и джентльмены. Позвольте от всей души поприветствовать вашу сегодняшнюю активность. Да-да, вы правильно поняли. Мои слова в большей степени относятся к очаровательной даме в розовом вечернем платье.

По рядам пошло оживленное перешептывание, но распорядитель продолжил:

— И, конечно же, к господину, сидящему за столиком у самого выхода. Не возражаете, если и я внесу малую лепту в ваш замечательный дуэт? Я поднимаю ставки до 325.

— Триста пятьдесят!

Толстяк вовсе не собирался сдаваться, но и дама не желала уступать первенства.

— Четыреста! — таким был ее ответ.

— Пятьсот!

В зале смолкли все разговоры. И без того было ясно, что поднимать цену выше мог только безумец.

— Итак, последней была названа сумма в пятьсот фунтов. — Удар молоточка известил присутствующих о том, что если они еще не оставили надежды принять участие в столь дорогой игре, то нужно поторопиться. — …Два!.. Три! Жетон продан, и я официально объявляю о том, что право выбора поля принадлежит всем вам известному джентльмену! Поздравим его!

На лице победителя не отразилось абсолютно никаких чувств — ни намека на радостное возбуждение или что-нибудь, хоть отдаленно напоминавшее его.

Распорядитель, напротив, сиял от счастья. Первый раз за весь рейс ему удалось вытянуть столько денег — и это всего лишь за один жетон. Переждав гвалт и прочие несдержанные выражения своих эмоций публикой, он торжественно произнес:

— А сейчас, господа, опять-таки в соответствии с нашими традициями дадим слово тому, кому на этот раз повезло больше других. Итак, какое же поле вы предпочтете?

Даже самые несообразительные уловили в этой фразе ироничный намек, но ответ ошеломил всех.

— Нижнее поле.

Действительно, нужно быть полнейшим идиотом, чтобы, имея на руках все козыри, соглашаться на проигрыш. Погода — лучше не придумаешь, а при таком мизерном волнении даже маломощный траулер покроет огромное расстояние, не говоря уже о том, что «Королева Элизабет» без всяких усилий дает тридцать узлов. Неужели на решение этого толстяка повлиял какой-то никому неизвестный важный фактор?

Даже распорядитель был настолько поражен, что стал заикаться:

— П-п-простите, мистер, но вы действительно сказали слово «нижнее»?

— Да.

Выжав из себя жиденькую улыбочку, администратор продолжил:

— А сейчас, думаю, стоит разыграть жетон на верхнее поле.

Его предложение было встречено бурными овациями.

Джеймс пожал плечами.

— Странный тип. На небе ни тучки, в океан можно смотреться, словно в зеркало. Или он пронюхал что-нибудь из сводок военной метеослужбы, или он чокнутый. Не нравится мне все это, а потом, они проявляли к нам повышенный интерес.

— С чего ты взял? — Тиффани улыбнулась ему. — Тебе не пришла в голову такая простая мысль, что эта парочка — обычные наркоманы? Давненько я не видела таких отупевших рож. Вряд ли они соображают, что делают. О, полюбуйся! Твой толстяк сосет палец.

— Что, сосет палец? — Бонд вновь напряг свою память, но это словосочетание почему-то ассоциировалось только с хитроватой физиономией Феликса Лайтера.

Неожиданно Тиффани взяла Джеймса за руку и наклонилась к нему настолько близко, что он ощутил ее дыхание на своей щеке.

— Забудь про них, и потом, мне скучно здесь. Ты не мог бы предложить место, куда бы мы могли наведаться?

Не сказав ни слова, Бонд поднялся, и они направились к выходу. Он обнял Тиффани, и ее голова легла ему на плечо — это получилось как-то само собой. Расстояние от курительной до его каюты показалось Джеймсу ничуть не короче пути от Лондона до Северного полюса, и когда после четвертой попытки он все-таки открыл дверь и впустил Тиффани, терпение его было уже на исходе. Она обвила руками его шею, и эта маленькая комнатка вдруг показалась Бонду королевской спальней, а в общем-то так оно и было, ведь в своих объятиях он держал самую настоящую королеву.

Еще мгновение, и ее легкое платье невесомой паутиной скользнуло куда-то вниз.

— Я хочу тебя, Джеймс. Покажи, что ты можешь предложить даме. Ну же?.. О-о-о, Джеймс…

— Иди же сюда, любовь моя, — прошептал Бонд, и в следующий момент их губы соединились. Он целовал ее и чувствовал, как каждое его прикосновение вызывает у нее сладкую истому.

Тиффани тихо застонала и еще сильнее прильнула к нему:

— О-о-о, Джеймс, на полу… это же совсем не по-английски…

24 ХОЛОД И МРАК СМЕРТИ

Открыв глаза, Бонд не сразу понял, почему проснулся. Перед ним все еще стояло улыбающееся лицо Тиффани, и он прекрасно помнил, что перед тем, как уйти к себе, она разбудила его и, поцеловав, перевернула на другой бок, предупредив, что врачи не рекомендуют спать на левой стороне.

Джеймс собрался было досмотреть свой столь некстати прерванный сон, но вдруг обнаружил, что не сможет сделать этого по той простой причине, что над его ухом переливчатыми трелями заливается телефон.

Сняв трубку, он не очень-то вежливо произнес:

— Слушаю.

— Простите за беспокойство, сэр, с вами говорят из радиорубки. Только что на ваше имя поступила шифрованная телеграмма из Лондона. Вы не будете возражать, если вам доставят ее в каюту?

— Спасибо за предупреждение. Несите.