Сочинения в четырех томах. Том 3

Ронси несколько раз безмолвно открыл и закрыл рот.

— И, в-третьих, — продолжал я, — ваша жена должна уехать вместе с тремя младшими сыновьями.

— Это невозможно, — по инерции запротестовал он.

— Это необходимо. А если кого-нибудь из ребят похитят? Неужели вы согласитесь поставить жизнь сына на карту из-за участия лошади в скачках?

— Это невозможно, — слабо повторил он. — Им достаточно просто пригрозить.

Мэдж приподнялась и открыла глаза, совсем не сонные.

— Куда и когда мы едем? — спросила она.

— Узнаете завтра, когда прибудете на место.

Она улыбнулась радостно и оживленно. Мечты превратились в реальность. Однако сам Ронси был далек от восторгов.

— Ох, не нравится мне все это, — нахмурившись, пробурчал он.

— Вам тоже лучше уехать. Уехать всей семьей.

Ронси покачал головой.

— Но кроме Тиддли Пома есть и другие лошади. И ферма. Я не могу все бросить. А Пэт и Питер нужны мне здесь.

На это я согласился, поскольку он уступил в главном.

— Только не говорите детям об отъезде, — предупредил я Мэдж. — Просто завтра утром не отправляйте их в школу. А часов в девять вам позвонят. Одежду берите самую простую. Пробудете там до конца субботних скачек. Только прошу вас, ни в коем случае не посылайте писем по этому адресу и детей предупредите. Если захотите, отправляйте письма нам, в «Блейз», а уж мы доставим их мистеру Ронси.

— А Вик может нам писать? — спросила Мэдж.

— Конечно, но тоже через «Блейз». Ему не следует знать, где вы — находитесь.

Тут они заспорили, но в конце концов я настоял на своем. Ведь ни при каких обстоятельствах нельзя проговориться о том, чего не знаешь.

— Кроме всего прочего, вами могут заинтересоваться не только мошенники. Журналисты из конкурирующих газет обычно не упускают случая напакостить «Блейз» и тоже начнут охотиться за вами. А они отличные специалисты по розыску тех, кто имеет причины скрываться.

Супруги Ронси сидели, взирая друг на друга с глуповато-бессмысленным видом, а я вышел из дома и погнал свой фургон в Лондон. Дорога показалась бесконечной, многочисленные болячки вновь дали о себе знать. Микстуру Тонио я прикончил еще утром, по дороге в редакцию, и держался теперь на таблетках Элизабет, но это было совсем не то. Я вернулся домой, умирая от жажды, усталый, разбитый и полный дурных предчувствий.

Кресло и виски помогут отделаться от первых трех ощущений. Что же до последнего, я никак не мог выбрать: еще одно столкновение с ребятами Бостона или провал операции с Тиддли Помом. Я не застрахован ни от того, ни от другого. Причем одна неприятность не исключает другую.

— Что с тобой, Тай? — Голос Элизабет звучал встревоженно.

— Ничего, — улыбнулся я. — Со мной полный порядок, детка.

Морщинки на ее лице разгладились, и она улыбнулась в ответ. Насос глухо гудел и постукивал, нагоняя воздух в ее легкие. Бедная, бедная моя Элизабет… В порыве нежности я протянул руку и погладил ее по щеке, а она повернула голову и поцеловала мои пальцы.

— Ты потрясающий человек, Тай! — сказала она. Нечто в этом роде она говорила минимум дважды в неделю. Я сморщил нос и ответил обычным:

— Ты и сама не так уж плоха, старушка!

Несчастье, которое принесла в наш дом ее болезнь, было непреходящим. И будет всегда. Для нее это вечное, неизбывное состояние. Для меня существовали выходы, например, Гейл. И когда я пользовался ими, то испытывал не только обычное для неверного мужа чувство вины. Я знал, что совершаю предательство. Элизабет не могла покинуть поле битвы, а я, когда становилось совсем невмоготу, ускользал и оставлял ее сражаться в одиночестве.

На следующий день в девять утра Дерри Кларк посадил Мэдж и троих ребятишек Ронси в свой «Остин» и повез их в Портмут, а оттуда паромом на остров Уайт.

В полдень я прибыл на ферму в машине с прицепом, которую одолжил в городе у одного приятеля. Ронси скрепя сердце расстался с Тиддли Помом и загрузил второе стойло прицепа мешками с овсом и тюками сена. Кроме того, он умудрился сунуть туда седло и уздечку, а также дюжины три яиц и бутыль пива в плетенке. Описание режима питания и тренировок заняло у него полных четыре страницы, причем сплошь и рядом строчки были жирно подчеркнуты красным карандашом. Раз шесть я пообещал ему, что обязательно заставлю тренера следовать инструкциям до последней запятой.

Пэт с кривой ухмылкой помогал при погрузке и, видно, ничуть не огорчался из-за расставания с лошадью. Заметив, что я смотрю на него, он метнул в мою сторону преисполненный иронии взгляд и, проходя мимо с тюком сена, шепнул:

— Пусть теперь на своей шкуре почувствует, как это бывает.

Безутешный Виктор Ронси стоял посреди захламленного двора, провожая последним взглядом свое сокровище, а я выехал за ограду и медленно повел фургон по узким дорогам Эссекса на запад, к Беркширу. Миль через пять я притормозил у телефонной будки и набрал номер Западной школы искусств.

— Вот уж сюрприз так сюрприз, — сказала Гейл.

— Да, — согласился я. — Как насчет воскресенья?

— М-м, — она задумалась. — А как насчет завтра?

— А что, разве завтра нет занятий?

— Да нет, я хочу сказать, завтра ночью.

— Завтра… на всю ночь?

— Так как, сможешь?