Сочинения в двух томах

«Скажи мне, ты любил на родине своей?

Признайся, что она была меня милей,

Прекраснее?»

— «Она была прекрасна...»

«Любила ли она, как я тебя, так страстно?

Скажи мне, у нее был муж, отец иль брат,

Над чьим дозором вы смеялися заочно?

Всё расскажи... и как порою полуночной

Она спускалася к тебе в тенистый сад?

Могла ль она, как я, так пламенно руками,

Как змеи сильными, обвить тебя? Уста,

Ненасытимые в лобзаньи никогда,

С твоими горячо ль сливалися устами?

В те ночи тайные, когда б застали вас,

Достало ли б в ней сил, открыто, не страшась,

В глаза им объявить, что ты ее владенье,

Жизнь, кровь, душа ее? На строгий суд людей

Глядела ли б она спокойным, смелым взором?

Гордилась ли б она любви своей позором?..

Ты улыбаешься... ты думаешь о ней...

О, хороша она... и образ ненавистный

Я вырвать не могу из памяти твоей!..»

«Ах, не брани ее! Глубоко, бескорыстно

Любили мы. Но верь, ни разу ни она,

Ни я, любви своей мы высказать не смели.

Она была со мной как будто холодна;

Любя, друг друга мы стыдились и робели:

Лишь худо скрытый вздох, случайный, беглый взор

Ей изменял. У нас всегда был разговор

Незначащ, о вещах пустых, обыкновенных,

Но как-то в тех словах, в той болтовне пустой,

Угадывали мы душою смысл иной

И голос слышали страданий сокровенных.

И только раз уста мои ее руки

Коснулись; но потом мне стыдно, больно было,

Когда она ко мне безмолвно обратила

Взор, полный слез, мольбы, укора и тоски...

Тот взор мне всё сказал; он требовал пощады...

Он говорил мне: нам пора, расстаться надо...»

«И вы рассталися?»

— «Расстались. Я сказать

Хотел ей что-то, и она, казалось, тоже;

Но тут вошли — должны мы были замолчать...»

«Любить! Молчать!!. И вы любили?!. Боже, Боже!..»

   1844

ХУДОЖНИК

Кисти ты бросил, забыл о палитре и красках,

Проклял ты Рим и лилово-сребристые горы;

Ходишь как чумный; на дев смуглолицых не смотришь;

Ночью до утра сидишь в остерии за кружкой,

Хмурый, как родина наша... И Лора горюет,

Тщетно гадая, о чем ты тоскуешь, и смотрит

В очи тебе, и порой ловит бред твой сквозьсонный.

Что, не выходит твой Рим на картине? Что, воздух

Тонкой струей не бежит между листьев? Солнце

Легким, игривым лучом не скользит по аллее?

Горы не рядятся в легкую дымку туманов полудня?

Руку, художник! ты тайну природы постигнешь!

Думать будет картина — ты сам, негодуя,

Выносил в сердце тяжелую думу.

   1845

FIORINA

«Смуглянка милая, я из страны далекой,

И здесь в развалинах блуждаю одинокой,

И всё-то чудно мне... Скажи, ты рождена

В долине здесь: скажи, какое это зданье?

Ты знаешь, ангел мой, как говорит преданье,

Кем строено, зачем, в какие времена?»

— «Не знаю, мы сюда за земляникой ходим,

А на зиму стада пастись сюда приводим.

Бывают многие и смотрят. Кардинал

Сюда с двором своим намедни приезжал.

Я ягод подала ему; он взял немного,

Благословил меня, велел молиться богу,

Красавицей меня и умницей назвал...

На мне в тот день венок был из листков дубовых,

А в косы я вплела нить бисеров перловых».

   1845

ДВОЙНИК

Назвавши гостей, приготовил я яств благовонных,

В сосуды хрустальные налил вина золотого,

Убрал молодыми цветами свой стол, и, заране

Веселый, что скоро здесь клики и смех раздадутся,

Вокруг я ходил, поправляя приборы, плоды и гирлянды.

Но гости не идут никто... Изменила и ты, молодая

Царица стола моего, для которой нарочно

Я лучший венок приготовил из лилий душистых,

Которой бы голос и яркие очи, уста и ланиты

Служили бы солнцем веселости общей, законом

И сладкой уздой откровенному Вакху... Что ж делать?

Печально гляжу я на ясные свечи, ряд длинный приборов...

А где же друзья? Где она?.. Отчего не явилась?..

Быть может...

Ведь женское сердце и женская клятва что ветер...

Эх, сяду за кубок один я... Один ли?.. А он, неотступный,

Зачем он, непрошеный гость, предо мною уселся,

С насмешкой глядит мне в глаза? И напрасно движенья

Досады и ревности скрыть перед ним я стараюсь...

Ох, трудно привыкнуть к нему, хоть давно мы знакомы!

Всё страшно в нем видеть свой образ, но только без сердца,

Без страсти и с вечно холодной логической речью...

Софист неотступный, оставь меня! Что тебе пользы,

Хирург беспощадный, терзать мою душу?..

   1843, 1844

LORENZO

Слава богу, деньги есть

Шляпу на брови надвину,

Плащ широкий перекину

Чрез плечо... войду я в честь.

Встретит князь меня с почтеньем,

И поклонится аббат,

И маркизы с приглашеньем

Мне навстречу полетят.

Я высок, красив и ловок...

Речь — серебряная нить;

Знаю тайну всех уловок

Сердце женщины дразнить.

В будуар благоуханный

В ночь прокрадусь я тайком...

Потоскует сердце Нанны,

Знаю я... да что ж мне в том?

Деньги выйдут... что ж за дело?

Молоток возьму я свой,

Буду сечь я мрамор белый

У скульптора в мастерской.

А наскучит — повалюся

Я на паперти церквей

И калекой притворюся,

Мол, уродец с детских дней!

Стыдно, что ль? Пускай пеняют,

Что казны не клал под спуд!..

А маркизы?.. Не узнают!

А узнают — прочь пойдут.

Что мне в них? Всегда от Нанны,

Будь в чести ль, в лохмотье ль я,

Я услышу: «Друг желанный,

Гость мой милый, я твоя!»

   1845

«ВСЁ УТРО В ПОИСКАХ, В ПЕЩЕРАХ, ПОД ЗЕМЛЕЙ...»

Всё утро в поисках, в пещерах, под землей,

В гробницах, в цирках!.. Ну, пусть труд