Сочинения в двух томах

ОЛИМП И КИССАВ

Стал Киссав с Олимпом спорить:

«Ты угрюм стоишь, пустынный,

Я ж, смотри, цветущ и весел!»

Отвечал многовершинный,

Отвечал Олимп Киссаву:

«Не хвались, Киссав надменный,

Я — старик Олимп, и знают

Старика во всей вселенной!

У меня ль под синим небом

Шестьдесят вершин сияют;

У меня ли с лона шумно

Сто ключей живых сбегают;

Надо мной орлы кружатся,

Любит клефт меня воитель

И боится храбрый турок —

Твой высокий повелитель».

   <1860>

ГОЛОС ИЗ МОГИЛЫ

Два дня у нас шел пир горой, два дня была попойка,

На третий, поздно к вечеру, вина в мехах не стало;

Достать еще вина меня послали капитаны;

Пошел я в незнакомый путь — дорогой заплутался,

Шел дикими тропинками, шел узкими путями;

И узкий путь привел меня к пустынной старой церкви.

Вкруг церкви было кладбище — всё плиты гробовые;

Одна плита пониже всех — от всех была в сторонке;

И я не разглядел ее, ногой прошел по камню.

И слышу будто стон глухой и голос из могилы.

«О чем, — спросил я, — ты вопишь, о чем, могила, стонешь?

Земля ли тяжела тебе иль давит черный камень?»

— «Нет, мне не тяжела земля, не давит черный камень,

А стыдно мне, и больно мне, и горько несказанно,

Что ходишь надо мною ты, меня ногою топчешь!..

Аль не был тоже молод я? аль не был паликаром?

При месяце не хаживал пустынными тропами?

И с зорями росистыми не радовался миру?..»

   <1860>

ПЛЕННИК

Сторожат меня албанцы;

Я в цепях, но у окна

Зацветают померанцы:

Добрый знак — близка весна!

Дайте ей лишь укрепиться,

Обрасти густым ветвям,

И тропинкам позакрыться

Темной листвой по горам, —

Не сдержать меня железу!

Из темницы я уйду,

Через стену перелезу,

И в кустарник пропаду.

Пусть албанцы тут стреляют!

Посреди турецких сел

Скоро матери узнают,

Завопят, что Дим ушел!

   <1860>

ГАДАНИЕ

Египтянка, как царица,

Вся в червонцах, в жемчугах,

Сыплет зелья на жаровню

С заклинаньем на устах.

Перед ней, бела как мрамор,

Дева юная стоит...

Египтянка побледнела,

Смотрит в тьму и говорит:

«Вижу дикое поморье;

Слышу стук мечей стальных:

Бьется юноша-красавец.

Бьется против семерых.

Он упал, они бежали...

К синю морю он ползет...

Мимо идут бригантины,

Он им машет, он зовёт:

— «Передайте Казандони,

Что идет Вели-паша»,

Мимо идут бригантины,

Не внимая, не спеша...

Он исходит алой кровью,

Холодеет... лишь один

Томный взор следит за бегом

Уходящих бригантин...

А над ним уж реют чайки,

Всё-то ниже и смелей,

И не сводит взгляда ворон

С потухающих очей».

   <1860>

ЦАВЕЛИХА

С гор Али-паша на Сули

В нетерпеньи взоры мечет,

А над ним порхает птичка,

И кружится, и щебечет:

«Видно, это не Янина,

Где шумят твои фонтаны;

Не Превеза, где ты ставишь

Для своих албанцев станы.

Это Сули, город славный!

Нет ей равного на свете!

Здесь в рядах мужей воюют

Жены, девицы и дети!

И с ружьем в руке выводит

Всех Цавелиха их в поле —

На плечах с грудным младенцем

И с патронами в подоле!»

   <1860>

«ПОБЕДУ КЛЕФТЫ ПРАЗДНУЮТ, ПИРУЮТ КАПИТАНЫ...»

Победу клефты празднуют, пируют капитаны;

Разносит вина, яства им кудрявый, статный мальчик.

Наелися, напилися, метать пошли каменья,

А мальчик — что в сражении, что в играх всюду первый.

Да раз, как размахнулся он, — еще не бросил камня, —

Ан пуговицы лопнули, и петли оборвались,

И белая грудь девичья широко распахнулась.

Остолбенели молодцы, и смотрят капитаны, —

Не месяц ли, не молния ль блеснула перед ними...

Зарделася красавица, от гнева чуть не плачет.

«Чего глядите? — крикнула. — Три года были слепы!»

Свой фес и нож им бросила и скрылася из виду.

С тех пор пропал и слух о ней, в горах, у паликаров.

Но во святой обители, между белиц смиренных,

Смиренней всех их новая беличка появилась.

   1872

ПЛАЧ ПАРГИОТОВ

«Ты летишь к нам, птичка, из-за моря,

Расскажи мне, что в горах за грохот?

Точно стон весь день стоит над Паргой,

Приступили, что ли, турки снова?

Загорелся, что ли, бой смертельный?»

«Нет, не турки к Парге приступили,

И не бой смертельный загорелся;

Предана неверным наша Парга!

Паргу срыть велели христиане,

Христианских царств цари-владыки!

Паргиотов с родины погонят,

Как быков погонят, как баранов!

И пойдут они в чужую землю!

И отцов своих гроба покинут,

На позор покинут божьи храмы!..

Вьючат мулов, разоряют домы...

Жены косы рвут в печали лютой,

Старики рыдают злым рыданьем;

По церквам попы с великим плачем

Забирают утварь и иконы...

Видишь пламя: дым поднялся черный;

Раскрывали гробы, кости взяли,

Кости жгут, святые кости храбрых,

Что когда-то сами жгли визирей!

Дети жгут отцов и дедов кости,

Чтоб рукам неверных не достались!

Слышишь — стон сильней пошел и выше?

Голоса подымутся и стихнут...

Расстаются, камни обнимают,

Уходя, едят родную землю!..»

   <1860>

ДЕСПО

Сули пала, Кьяфа пала,

Всюду флаг турецкий вьется...

Только Деспо в черной башне

Заперлась и не сдается.

«Положи оружье, Деспо!

Вам ли спорить, глупым женам?

Выходи к паше рабою,

Выходи к нему с поклоном!»

«Не была рабою Деспо

И не будет вам рабою!»

И, схватив зажженный факел,

«Дети, — крикнула, — за мною!»

Факел брошен в темный погреб...

Дрогнул дол, удар раздался —

И на месте черной башни

Дымный столб заколебался.

   <1860>

ЗАВЕЩАНИЕ

Собирайтесь, паликары!

Умирает капитан!