Сочинения в двух томах

Ермолай. А я верую, что она перестанет быть скверною, если господь освятить оную соблаговолит. Все то святое, что доброе. Все то доброе, что господу приносится. Все то господне, духу страха божиего и царствию его не противостоящее. Если ж сам господь освятил, то кто дерзнет сквернить? Давай сюда! Я прежде всех начну кушать с господом и перед господом, нимало не боясь Мойсеевои угрозы. «Истина есть господня, не бесовская».

Яков. Предлагаемое мною не только не восстает против господа, но сверх того стоит за ним.

Лонгин. Разве ж ты позабыл, что всяк, кто не против нас, по нас есть? — сказывает истина. И кто дает быть пророками?.. «Разве иудеев только бог?» «Ей, и язычников». Дышит везде живущий во всех дух господен, и блажен послушающпй его. Сие-то значит похищенное у язычников золото посвящать в храм господу. И не меньше богу любезный римский капитан Корнилий [404], как самый иудей, втайне обрезан по сердцу, омыт по смыслу.

Яков. Мне кажется, что спя божественная в человеке сила, побуждающая его к сродности, называлась у древнпх египтян Испс[405], Isis, у эллинов —'Afhjva, Athena, у римлян — Minerva, сиречь natura. Природа на- зывалася Tevios, genius — ангел природы, назывался тож Ого;— бог.

Афанасий. А почему называлась Минервою?

Яков. Не знаю, а только думаю потому, что Минерва был человек (мужчина или женщина) к тому рожден, чтоб мог для себя и для своей братии хорошо научиться знать, где обитает счастие. Сему научившийся назывался у эллинов гиосшха^, eudemon, то есть хорошо знающий, а благополучие — si>5aip. Gvta. Протпвное ж сему — какодемон, какодемонна, у рпмлян сей хорошо знающий, кажется, назывался divini juris peritus, то есть хорошо знающий божие право. Что же присносущное величество божие его именем означалось, спе, думаю, сделано для любви к нему п почтения, дабы через любезного человека имя означить вселюбезнейгаего, приводящего к счастию и таящегося в каждом человеке божпего духа, который собственного пменп для себя не имеет и с которым неразрывная была дружба Мпнервы. Сего духа, еслп кто, не слушая, принимался за дело, о сем у язычников была пословица: Invita Minerva [406]— «без благоволения Минервы», а у нас говорят: «Без бога». И первёе так го- ворено о науках, потом о всем, даже о самом мелочном деле. Если кто без природы сунулся во врачебную науку пли в музыку, говорили: Invito Apollone; iratis Musis — «без благоволения Аполлонова», «без милостп Муз».

Если кто обращался в купечестве — «без дозволенпя Меркурпевого» [407].

Если обитал в прекрасных рощах, на полях, на холмах и горах, прп чистых реках и прозрачных псточнпках, уединяясь в лесах, и в шумящих птичьим пением садах, избегая человеческого сожительства и брачного союза, но без бога, говорили: «Без благословения Дпаны» [408].

Сколько должностей, столько сродностей. Сии разные к различным должностям божественные побуждения означались у них разными разных людей именами, своп- ми сродностямп прославившихся. Однак все сии дарования столь различные один и тот же дух святой действует. Так, как, например, в музыкальном органе один воздух разные через различные трубки голоса производит пли как в человеческом теле один ум, однак разно по рассуждению разных частей действует.

Афанасий. По моему мнению, не очень плохо пз языческого навоза собираешь золото. Часто загребается в горничном соре монета царская, а родник здоровейшей воды грязью затаскивается.

Яков. Ведь басня о исполинах, воздвигших брань против бога, всем знакома [409]. Но она не перстом ли показывает на тех смельчаков, которые дерзновеннее и упрямее духу божественному сопротивляются, устремляясь с отчаянным упорством к великому, но совсем природе их це благоприличному званию?

Сие сколь смердит богомерзостью и нечестием, столь, напротив того, благословенное господом дело, будто полная роза п благовонный ландыш, сокровенною дышит красотою.

Сия красота называлась у древних препон — decorum, то есть благолепие, благоприличностъ, всю тварь и всякое дело осуществляющая, но никоим человеческим правилам не подлежащая, а единственно от царствия божиего зависящая. И кто может человека наставить к тому, к чему сам бог преградил ему путь?