Сочинения в двух томах

Слава богу, деньги есть
Шляпу на брови надвину,
Плащ широкий перекину
Чрез плечо... войду я в честь.

Встретит князь меня с почтеньем,

И поклонится аббат,
И маркизы с приглашеньем
Мне навстречу полетят.

Я высок, красив и ловок...

Речь — серебряная нить;
Знаю тайну всех уловок
Сердце женщины дразнить.

В будуар благоуханный

В ночь прокрадусь я тайком...
Потоскует сердце Нанны,
Знаю я... да что ж мне в том?

Деньги выйдут... что ж за дело?

Молоток возьму я свой,
Буду сечь я мрамор белый
У скульптора в мастерской.

А наскучит — повалюся

Я на паперти церквей
И калекой притворюся,
Мол, уродец с детских дней!

Стыдно, что ль? Пускай пеняют,

Что казны не клал под спуд!..
А маркизы?.. Не узнают!
А узнают — прочь пойдут.

Что мне в них? Всегда от Нанны,

Будь в чести ль, в лохмотье ль я,
Я услышу: «Друг желанный,
Гость мой милый, я твоя!»1845

«ВСЁ УТРО В ПОИСКАХ, В ПЕЩЕРАХ, ПОД ЗЕМЛЕЙ...»

Всё утро в поисках, в пещерах, под землей,
В гробницах, в цирках!.. Ну, пусть труд
свершают свой
Сопутники мои — этрурский антикварий
И немец, кропотун в разборе всякой стари!
Довольствуюся я, как славянин прямой,
Идеей общею в науке Винкельмана.
Какое дело мне до точности годов,
До верности имен! Голодный, я готов
Хоть к черту отослать Метелла и Траяна...
И жар невыносим! Вся выжжена земля!
Зеленых ящериц пугливая семья
Под листья прячется, шумя плющом руины;
Далекий горизонт в серебряной пыли...
А! вот под аркою старинною в тени
Домишко, слепленный из тростника и глины!
Прощайте! Ну, мой конь! вот берег! берег! в путь!
Ведь в этой хижине живет какой-нибудь
Потомок Ромула, Помпея иль Нерона!
Стучусь: «Э-ге! кто там! Signor padron! padrona!..»[25]
О Рим, о чудный край! Всё кажется здесь сном!
Передо мной стоит, с широкими косами,
Хозяйка стройная, с блестящими очами,
Со смугло-палевым классическим лицом
И южной грацией движений и улыбок...
А как роскошный стан изваян! как он гибок!..
Я с жадностью следил, как ставила она
Передо мною сыр с фиаскою вина...
«Вы замужем?» — «Мой муж уехал в город». — «Долго
Пробудет?» — «Дня два, три...» Тут говорил я ей
О мнимой святости супружеского долга,
Что вообще любить не надобно мужей,
А сердцу выбор дать. Она сперва молчала
Иль с миной набожной серьезно отвечала:
«Так бог велит». Потом, вдруг пальчик свой прижав
К устам и глазками на угол указав,
Шепнула: «Завтра». Я взглянул на угол темный
И вижу: капюшон спустивши, тихо, скромно,
Храня смирения и умиленья вид,
Молитву набожно свершает иезуит.

1845

ГАЗЕТА