Сочинения великих итальянцев XVI века

Душа. Чтобы заставить тебя признать то, что ты сейчас сказал. Ну так вот, следовательно, если бы ученые труды, как и Священное Писание, были на вольгаре, ты бы их понял.

Джусто. Да, что касается слов. Но чтобы затем проникнуть в смысл, необходимо другое.

Душа. Достаточно того, что ты испытываешь затруднения не в понимании слов, а в разумении смысла; ведь с теми же трудностями сталкиваются и те, кто читает на греческом или латыни. И не думай, что знание языка означает также понимание всех авторов и всех ученых трудов, написанных на этом языке, — для знания языка необходима помощь наставников и толкователей, но и тогда понять все это можно лишь с большим трудом. И если бы ученые труды были на вольгаре, произошло бы то же самое, но пока с меня довольно того, что знаешь: учеными людей делают не языки, а науки; языки же изучают, чтобы освоить ученые сочинения на этих языках.

Джусто. И все-таки невозможно стать ученым, не зная латыни, на которой описаны все науки. Что ты изучишь на нашем языке?

Душа. Если латынь и богата, так это благодаря римлянам, которые на нее очень многое перевели; а тосканцы виноваты в том, что всегда пренебрегали своим языком, потому он у них и беден.

Джусто. Но может быть, сам язык виноват в том, что он не богат словами и на нем невозможно описать науки?

Душа. Можно придумать новые слова, и постепенно, по мере необходимости, они войдут в употребление.

Джусто. Но разве разрешено создавать в языке новые слова?

Душа. Да, если язык не мертвый; но это могут делать лишь те, для кого этот язык родной.

Джусто. А какие языки ты называешь мертвыми?

Душа. Те, на которых нигде свободно не говорят, как теперь на греческом и латыни. А пишущим на латыни не подобает создавать новые слова, поскольку это не их родной язык.

Джусто. Ну а почему не позволено выдумывать новые слова также чужеземцам, которые знают наш язык?

Душа. Ведь он им не родной, и они не могут придумать изящные слова. Посмотри, какие слова выдумали на нашем языке некоторые современники: medesimita, giovevolezza, marcigione^[494] и другие.

Джусто. Так ты не считаешь ошибкой придумывать новые слова для нашего языка?

Душа. Для тех, кому язык родной, это даже похвально. Скажи-ка, как ты думаешь, греческий язык и латынь были с самого начала такими же совершенными и содержали такое же обилие слов, как в пору расцвета, когда на них писали многие замечательные писатели?

Джусто. Нет, я бы не сказал.

Душа. Поверь, ведь из того, чем мы пользуемся, нет ничего, что было бы с самого начала совершенным от природы или благодаря искусству. А будь такое возможно, одно или другое оказалось бы излишним: если бы природа создавала все совершенным, то не было бы нужды в искусстве; а если бы искусство само могло создавать прекрасное, не было бы нужды в природе. Ну, что еще? Разве Цицерон и Боэций^[495] не придумали новые слова, когда захотели выразить на латинском языке понятия философии и логики?

Джусто. Они что, заимствовали их у других народов?

Душа. Ты прекрасно знаешь, что именно так.

Джусто. А у кого?

Душа. У греков. Греки же взяли их у евреев, а евреи — у египтян. Неужели ты не слышал, что невозможно сказать ничего такого, что бы раньше уже не было сказано? Но римляне были совсем не такие люди, как теперешние тосканцы, и рассуждали иначе. Испытывая больше любви к своему, чем к чужому, — что не только вполне разумно, но и справедливо, — они изучали чужие языки ради того, чтобы извлечь из них все хорошее и тем самым обогатить свой язык.

Джусто. Мне кажется, они в этом поистине достойны всяческой похвалы.

Душа. Посмотри внимательнее на древних и ты увидишь, что найдется очень мало римлян, которые писали на греческом, однако теперь многие тосканцы пишут на латыни, а ведь это не их язык. Ну, хорошо, пусть пишут, как умеют, в их сочинениях сроду не найдешь того блестящего стиля, какой был у настоящих римлян.

Джусто. За это их можно отчасти простить, поскольку латынь не их язык, как ты говоришь.

Душа. Напротив, их следует вдвойне порицать. Ты не помнишь, что рассказывают о Марке Катоне? Когда он читал какое-то сочинение, написанное Альбином Римлянином на греческом языке, где тот в начале извиняется, что пишет без должного изящества, и оправдывается тем, что он римский гражданин и родился в Италии, а потому весьма далек от греческого языка, Марк Катон не только его не извинил, но даже посмеялся над ним, говоря: «Увы, Альбин, ты предпочел просить прощения за сделанную ошибку, а лучше вовсе ее не делать».^[496]

Джусто. И правда, эти доводы столь справедливы, что сам я не мог бы их опровергнуть.