Сочинения. Воспоминания. Письма

Четыре сотни лет назад
Над Туркестаном солнце всходит.
И хан Хазрет, красив, богат,
В степи с соратниками бродит.
Красавицею Альмагуль
Он неустанно бредит ночью.
Она молчит… не потому ль
Он встречных ханов рубит в клочья?
Прошло четыре сотни лет,
Как прежде, солнцем степь нагрета,
В ней бродит инженер Хазрет –
Потомок Бен Али-Хазрета.
Назад четыре сотни лет
Хазрету Альмагуль сказала:
– Народ мой бьется в сетях бед –
В моих степях воды так мало!
О мудрый хан! Когда б ты смог
Ко мне направить воды юга,
Лежала б я у ханских ног,
Как верная ему супруга…
За веком век сквозь степь промчал,
С концом сливается начало.
Когда б сквозь степь прошел канал,
Плантаций выросло б немало.
Вот если б инженер Хазрет
Сумел проделать орошенье,
Я приняла бы, кроме смет,
Его смешное предложенье.
Назад четыре сотни лет
Хазрета Альмагуль венчает.
– Привет тебе, мой муж Хазрет,
Река горит, река сверкает.
Но после свадьбы, о Аллах!
Обман так гнусен, зол и ловок –
В степных песчаных берегах
Блеск ленты чиивых циновок!
Четыре сотни лет спустя
Канал прорыт, вода играет,
И пароходики, свистя,
От мощных шлюзов отплывают.
– Хазрет, Хазрет! Вы мне не муж, –
Так Альмагуль сказала с тактом. –
Все это глупо и к тому ж
Не предусмотрено контрактом.
Так правнуки жестоко мстят
За оскорбление прабабок…

Крики из толпы: «Бале! друс!» – и мелочь серебра и меди летит в чашку с такой же эмалью, как у огромных мечетей Тамерлана.

Мадды положили собранные деньги в мешки и пошли. Я пошел за ними. Я думал: вот там, в столицах, знаменитые писатели выдумывают вымученные рассказы, а я вот буду хитрее: найму этих мадд и буду записывать их сказки. Я дам им по пять рублей, а с редакции буду получать по пятьдесят за рассказ.

И вот какой разговор произошел между нами.

– Какую цену вы возьмете только для меня рассказывать сказки?

Шафуат сказал:

– Мы рассказываем не из-за денег, денег у нас много. Если русский желает слушать наши сказки, он всегда может их слышать на площади Регистан.

1923

Железная птица

Сын Сапыргая Айтым, лучший стрелок степи, убил невиданную железную птицу. Случилось это так.

Едет Айтым по степи на аргамаке Кавате, сзади бежит собака Махо; смотрит Айтым в бирюзовое небо; летят там журавли, летят и курлычут, вереницей, треугольником летят в дальние страны. И еще видит Айтым: летит птица, клювом вертит и стонет. Все ниже и ниже спускается птица, огромная птица, больше юрты будет. В круглых лапах держала двух человек.

Поднял Айтым ружье и выстрелил; закричала птица громко, огнем полилась кровь, и упала птица на землю. Перья ее горели, и клюв вертелся, и такой жар был – подойти нельзя, и вдруг громом вскрикнула птица, из сердца поднялся столб дыма, и в разные стороны полетели ее перья.

Так умерла неведомая птица.

Подошел Айтым и удивился: кишки у птицы были железные, сердце восьмиконечное, а в круглых лапах лежали два мертвых человека. Подивился Айтым, потом подивились киргизы, за сто верст приезжали посмотреть на мертвую железную птицу, а прошло время, и забывать стали, только мальчики бегали и таскали железные кости, как игрушки.

Потом приехали в степь казаки атамана Дутова, увидели железную птицу, спросили:

– Откуда прилетела эта птица и кто убил?

Сказали киргизы:

– Слава Аллаху, убил эту птицу охотник Айтым, сын Сапыргая…

Осмотрели казаки, нашли погоны и сказали:

– Это наш аэроплан, а ваш Айтым будет расстрелян…

И на глазах отца Сапыргая, на глазах матери Касаин убили сына Айтыма, аул разграбили и зажгли. Тогда и загорелась степь, к реке Тахир побежал огонь.

Горела оранжевая степь, в рост человека был огонь, а дым уходил черно-белыми облаками в небо… До самой реки Тахир дошел огонь, без счета погибло киргиз, скота – и все из-за невиданной железной птицы.

1924