Сочини мою жизнь

А что такого? Все великие люди имеют свои биографии. В советское время даже книжная серия такая была – «ЖЗЛ», что означало «Жизнь замечательных людей». Многотомный сборник биографий верных сынов Отчизны в виде художественной прозы, по роману на каждого. Эта серия пережила страну. После СССР маховик «ЖЗЛ» не сбавил обороты, поменяв только критерии, по которым отбирались герои этой серии. Наверное, Игорь Лукич ждет от нее чего-то подобного – прижизненного причисления к лику «замечательных людей».

Какие-нибудь бездельники типа Бенджамина Франклина или Рокфеллера сами свои автобиографии писали, но у нас это как-то не прижилось. То ли некогда нашим замечательным людям было, то ли боязно. Сегодня написал про свое восхождение к славе, а завтра оказался космополитом, и вся твоя автобиография оказалась приобщенной к материалам следствия. Не успел себя поэтом возомнить, как срок за тунеядство впаяли. Думал, что армией командуешь, а потом простой майор тебя в застенках выть заставит. Нет, наши люди автобиографий не пишут. И только после смерти на историю их жизни появляется спрос. Покойник не может дискредитировать свою биографию, замарать ее неблаговидным поступком. Поэтому «Жизнь замечательных людей» всегда посвящалась замечательным, но исключительно мертвым людям. Выходило, что только умерший человек может быть окончательно и бесповоротно замечательным.

А Игорь Лукич, стало быть, ждать не хочет. Ему при жизни все подавай. Нетерпение у него в крови, это же видно невооруженным взглядом. Что ж, зато его позиция честная и откровенная: хочу при жизни почитать про то, какой я замечательный. Имеет право. И для этого ему нужна Таня, точнее, Танино умение складывать буковки в слова, а слова в предложения.

– Ясно, – подвела Таня итог своим мыслям. – Я согласна. Какой объем биографии нужен? И в каком жанре предпочитаете? Документальный очерк? Или выберем стилистику мемуаров? Что вам ближе? Или, может быть, автобиографический роман от третьего лица?

Игорь Лукич посмотрел на ее сосредоточенное лицо и захохотал. Глядя на него, можно было понять, как выглядел был шарпей, если бы умел смеяться. Отсмеявшись, он сказал:

– Мне ближе здравый смысл, Танюша. Ты никак меня в формат «ЖЗЛ» вписать решила?

Таня опустила глаза и покраснела. Неловко разговаривать с человеком, который умеет читать твои мысли. Игорь Лукич изобразил комичное отчаяние и закричал:

– Лера, срочно неси коньяк, меня подозревают в идиотизме, это надо отметить!

Как и ожидалось, Лера проигнорировала этот призыв. Похоже, она привыкла, что любая внештатная ситуация сопровождалась заказом коньяка, пить который никто не собирался.

И вдруг Игорь Лукич стал серьезным. Совсем. Это произошло так резко, что у Тани на лице зависла по инерции улыбка, ставшая вдруг совсем неуместной.

– Вот что, боевой товарищ Татьяна, я еще в своем уме и глянцевый памятник себе при жизни ставить не собираюсь. Не путай меня с разными гламурными гимнастками и сопливыми футболистами, которые свои былые спортивные травмы уже сто раз оптом и в розницу продали, биографические книжонки издали и автографы марают. – Игорь Лукич передернулся от отвращения.

– Я просто делаю сыр. Сыродел я. Ясно? Сыроделов в стране много, но мое отличие состоит в том, что я делаю сыра много и по возможности хорошо. Но мне не все удается. Иногда мне мешают, иногда пакостят. И чтобы такого было поменьше, мне нужен депутатский мандат. Как я его буду использовать, тебе не нужно знать. Какие двери я им открывать буду, тоже не твое дело. Кому я глотку им заткну, опять же не твоя забота. Твоя задача – впрячься вместе со мной в его получение. Мы с тобой должны вырвать этот мандат, выгрызть его у жизни. Я достаточно красноречиво выражаюсь? Тебе все ясно?

– Ясно, – испуганно кивнула Таня.

Игорь Лукич, еще минуту назад подобный доброму шарпею, пугал ее скоростью перевоплощения. Теперь он был похож на рычащего волкодава. Ей захотелось быть от него подальше. На всякий случай.

– А может, этот мандат можно купить? – осторожно предложила она.

Расчет Тани был прост. Он купит свой мандат и отпустит ее назад, в теплую и пыльную редакцию, она ему будет не нужна. Это так здорово – сидеть, поджав ногу, крошить печенье на сиреневый пуловер, писать про мусорные свалки и знать, что вокруг тебя милые люди, которые мухи не обидят. Радоваться шуткам Петра Симоновича, талантливо описывать кастрацию котов, обсуждать с бухгалтером Людкой ее роман с разносчиком пиццы… Сколько тихой радости в их застойной гавани. А вместо этого рычащий волкодав берет ее с собой в поход за депутатским мандатом. Ей захотелось откосить от этой мобилизации.

– Купить? Да ты мудра не по летам. Аки змея. Телевизора насмотрелась?

– Ну… Наверное, можно же как-то…