Содержанка

— Спасибо, — шепчу, расцветая.

— Если девушка со мной улетела, значит, была моей, — объясняет свою позицию. Не понимаю, шутит или нет. Но энтузиазма в нем — масса! Невольно ведусь, слушаю. — Я пришел к такому правилу, оно многое упрощает в жизни. Если не хочу, чтобы девушка была моей, то ничего и не начинаю.

Хмыкаю.

— А если оргазма не случилось?

— Значит, и связи. Ты сегодня была моей, я почувствовал.

Щеки печет. Я сжимаю его ладонь, переплетаю пальцы.

— Да, была, — признаюсь. Кончила под ним так ярко, что кричала даже, кажется. У меня с ним с каждым разом всё сильнее и ярче, понятия не имею, что впереди ждет. От предвкушения губу прикусываю. Не хочу в этот момент кокетничать, в моих правилах говорить прямо, открыто. Но иначе не выходит. Приятное смущение кружит голову. — Я была только твоей.

Он кивает.

— Знаю, — целует тыльную сторону ладони. — Люблю эти секунды.

Он вновь стреляет глазами, кожу покалывает.

— Расскажи, как ты в меня влюбился? Подробнее.

Он будто задумывается.

— Как ты это понял? — наседаю. Смотрю жадно.

— Эм. Был вечер. Я приехал на ужинал с инвесторами чуть раньше. Боялся опоздать, мы тогда только-только оформили патент, и нужны были деньги на рекламу. У нас было по нулям, заложили всё, что было. Вчетвером только и делали, что искали поддержку. И тут в ресторан зашли вы толпой. С этими прическами, когда всё затянуто вверх, — показывает на себе, и я прыскаю. — Я потом я увидел тебя.

— И?! — подаюсь вперед.

Он улыбается, рассказывая. Будто, наконец, расслабился. Не статуя замороженная, которой казался почти всё это время с собой, утопая в контроле. Он действительно будто… расслабился. Стал самим собой. Я слушаю и влюбляюсь всё сильнее.

Если честно, японцам досталось лишь процентов десять его природного обаяния.

— Ты куталась в шарф, что-то высказывала подругам. Морщила лоб. Потом подняла глаза и посмотрела на меня.

— А потом?

— Мне показалось, что вокруг тебя засветилась аура. — Он встает на колени, улыбается, жестикулирует. — Не смейся! Клянусь, от тебя свет лился, как от лампы. И ты в нем стояла. Просто неотразимая. Я в то время только выполз из лаборатории, был слегка одичавшим. Пялился и думал, что хочу сожрать целиком. Украсть. Блядь, не знаю. В туалет затащить и зацеловать. Что угодно! Смотрел и казалось, будто секса у меня ни разу в жизни не было. И он только с тобой возможен. Всё остальное — дешевый суррогат.

— Алекс!

— Блядь, я чуть не сдох в тот момент.

Он подмигивает, пожимает плечами. Плавно двигается. Я смотрю и понимаю, что просто обожаю его.

— Одно воспитание и держало. Пиздец, думал, какая красивая. И гордая. Динамила меня следующие полгода. Я, конечно, просек, что совсем не понравился. Работал много, думал, может, заметишь потом. Проверял периодически, есть ли ты в моих подписчиках. Тебя, блин не было.

— Боже как это ми-ило! — подкалываю. Свожу брови домиком. Это Таня на него подписана, она там что-то пыталась мне рассказать про батареи, уже сейчас вспоминаю. Мне было совершенно пофигу.

Он глаза закатывает. Разводит руками и падает на подушки.

— Вляпался. Нашел, блин, в кого. В чемпионку! Лицо страны! Лучшую девушку на свете.

Волоски поднимаются.

— Алекс!

Он продолжает:

— Ты моя полная противоположность. Я каким только спортом не занимался, сменил кучу работ, получал то миллионы, то ничего. А ты абсолютно стабильный, системный человек. Каждое утро проснуться по режиму, тренироваться, учиться, ложиться спать. Ты просто моя мечта.

Смеюсь.

— Твоя мечта — скучный человек.

— Точно не скучный.

— Почему ты не захотел себе девушку своего типажа? Я не понимаю.

— У меня была. Моя бывшая жена. Мы ругались трындец как, все три года как по минному полю. То рай, то ад. Мне кажется, я с ней и научился ругаться. Это был просто эпицентр бури.

— Дрались?

— Что? Нет. Посуду били, это было. Что уж ты меня совсем. Поорать я люблю, словами изрешетить. Я… очень люблю своих родителей, — переключается вдруг. — Не помню жизнь до того, как они меня забрали, только по ощущениям.

— Расскажи, — быстро за ним переключаюсь.

Он пожимает плечами.

— С ними появилась безопасность. Я когда дрался в детстве, скандалил… Коле от меня досталось, кстати. Он меня не просто так чуть не прикончил на днях, — качает головой. — Шучу. Но вообще нет. Лет до семи я был неадекватом. Слышал, как маме советовали меня вернуть. Поначалу диагнозов навешали, пиздец. Потом поснимали. Оставили гиперактивность. Она всегда за меня заступалась. Она просто невероятный человек, не знаю никого, кто бы обладал таким же терпением. И даже ей в подростковом возрасте я успел наговорить херни. Она меня простила, но чувство вины осталось.

— Блин, Раф… Мне кажется, она тебя очень любит. Ты купил им дом. Я читала об этом. Помогаешь деньгами. В интервью всегда вспоминаешь. Это круто.