Содержанка

— Она знает меня, но тогда всё равно обиделась. Я понял сразу по глазам. Как и ты вчера. Тоже обиделась. Этот момент, когда понимаешь, что перешел грань. Пропустил маяк и пиздец. Назад нет дороги. Жуткий момент. У меня бывают. Теперь редко. За последние лет пять ни разу, это правда. Я как-то контролирую себя, держу в руках, это легко в принципе. Я и Боре сейчас морду не набил, хотя, может, и следовало бы.

Размышляю. Я никому об этом не рассказывала. Вообще никому. Мы всё еще на яхте, праздник давно закончился, мы причалили к берегу. Алекс продлил аренду еще на час. Мы занимались любовью и отдыхали.

— Я узнала, что папа поднимает руку на маму когда уже была подростком, — говорю быстро, пока не передумала. — Это был такой шок… Я долго считала, что он это делал не при мне, поэтому ничего не помню. Но Раф, кажется, в детстве я что-то видела, потому что не знаю, как иначе описать свою реакцию. Когда ты вчера выхватил у меня сумку, меня сковал ужас. Такое уже было однажды. И да, тренеры часто на меня орали. Но они все были женщинами. Однажды на меня рявкнул Павел Михайлович, причем он совершенно ничего такого не сказал: не угрожал, не оскорблял. Меня же затрясло так, что он сам перепугался. Я потом до вечера не могла успокоиться. Андреева больше не ставила меня работать с мужчинами. Даже на разминку. Поэтому думаю, возможно, я что-то всё же видела в детстве, — шмыгаю носом. — Просто забыла. Еще эта слезливость дурацкая! Чуть что — я сразу в драме. Это ведь ненормально. Все вокруг понимают, а что сделаешь. Ты хотел себе железную гимнастку, а выбрал самую психически нестабильную.

Он вновь целует мою руку.

— Я не допущу повторения. Повешу себе огромный маяк.

— Какое-нибудь стоп-слово? Типа можжевельник?

Он улыбается. Потом качает головой:

— Просто скажи, что тебе страшно. Я поймаю эмоцию. Обещаю

Он приближается, и мы снова целуемся. Нежно, сладко.

Я думаю о том, что он будто со мной нянчится, постепенно позволяя себе больше. Будит во мне женщину, ни на чем не настаивая, не требуя. Лишь восхищаясь. На эмоциях вчера он выпалил, что в постели я так себе. Наверное, это правда. Тут и спорить глупо, в общем-то.

Поздняя девочка. Месячные начались у самой последней в группе. А у него, наверное, самый разный был секс. Самый-самый разный. И жена с взрывным характером… наверное, она могла ему дерзко ответить и потом соблазнить. Наверное, в пылу ссоры они трахались.

Скручивает как от боли.

Я не такая.

Зажмуриваюсь.

Потом глаза распахиваю и смотрю на него. сердце сжимается. Так хорошо с ним. И в постели нравится. И то, какой он. И даже извинения эти частые, ошибки, раскаяние. Работа над собой, исправления. Эмоционально сломанный мальчик из детского дома старается жить нормально, соответствовать. Он очень многого добился. И мне безумно хочется стать частью его жизни.

— Почему ты развелся с женой? — спрашиваю. Давно уже болтался на языке вопрос.

— Не сошлись характерами.

— То есть, ты ей изменил? Скажи, это ничего страшного. Тебе было двадцать, я не буду судить.

— Я уже ответил. Измена — это не причина, а следствие чего-то. Нам, кстати, скоро собираться. Или еще продлим?

— Нет, дорого. Мы всё равно в каюте, лучше в номере поваляться. Давай еще минуту лежим и встаем. Платье, надеюсь, высохло.

Я обнимаю Алекса за шею, мы целуемся. Его рука ласкает грудь, опускается ниже. Накрывает промежность. Поцелуй становится увереннее, он больше не просто желание быть ближе. Алекс с помощью него как будто спрашивает. Еще меня хочет. Я теперь чувствую, понимаю, откликаюсь.

Доверчиво раздвигаю ноги навстречу его руке, и он начинает ласкать. Гладить, водить.

Обнимаю крепче, прижимаюсь.

— Я люблю тебя, — посылаю важный запрос на откровенность.

— Я люблю тебя, — отвечает незамедлительно.

Мы крепко обнимается, его рука движется быстрее. Пальцы легко проникают в меня, скользят, отчего возбуждаюсь сильнее. Там всё еще жарко после его поцелуев.

Тело словно проволокой окутывает, по ней ток бежит. Разряды к каждой клетке. Стыд исчезает, смущение посылаю в пропасть. Я не буду спорить и обижаться, он сказал про меня и постель, наверное, правду. Но при этом он ведь любит. Ему нравится. Я просто научусь быть раскованнее, и всё получится.

От Алекса безумно вкусно пахнет, этот запах становится моим миром.

Наши губы не отрываются, его язык у меня во рту. Алекс поглощает меня, он всюду становится. Так сильно это ощущение нравится, что признаться страшно.

Сжимаю его лопатки. Выгибаюсь, царапаю. Мы вместе двигаемся, а он пальцами меня трахает. В какой-то момент хлопает ладонью прямо по самой нежной коже. Я выдаю стон, он тут же продолжает. Безумие. Легкие удары проходятся по нервным окончаниям, лишая остатков сопротивления. Сам дышит часто. Сам он просто невероятный.

Я тону в этом всем. В своих бездонных чувствах, в его бешеной взаимности. В том, что мы вместе. Что преодолеваем трудности. В том, как приятно он делает. Как важен он, как сильно важен для меня.

Оба стонем, когда его пальцы вновь проникают в меня. Быстрые резкие движения. Еще и еще.