Содержательное единство 2007-2011

Другом того, кто мне это говорил (а говорил это мне московский блестящий философ с мировым именем), был другой – тбилисский – философ с мировым именем. Когда я робко спросил московского философа с мировым именем, как именно профессиональный десантник мог гнаться за старухой через огромную площадь и не догнать ее, как именно старуха запрыгнула в окно и так далее, мой собеседник начал поносить меня самым непотребным образом. При этом и выражения, и интонация были мне знакомы по беседам с больными в одной из психиатрических больниц, где мне, режиссеру спектакля по "Запискам из подполья" Достоевского, было разрешено подолгу беседовать с тяжелыми шизофрениками.

Описанное явление называется массовым психозом. Массовые психозы имеют свойство перерастать в массовые неврозы, синдромы и так далее.

Что тут важно с практической точки зрения? То, что после того, как подобные состояния сознания становятся устойчивыми, эти состояния формируют определенные структуры в сознании – и, что хуже всего, в подсознании. Эти структуры носят достаточно устойчивый характер и способны защищать себя от посягательств с помощью всех способов, описанных как в классическом, так и в постклассическом психоанализе (агрессия, перенос и так далее).

Одной из задач профессионалов высокого уровня является формирование подобных структур в сознании отдельных граждан атакуемой страны, отдельных групп населения и общества в целом. Будучи сформированными, эти структуры становятся психологическими плацдармами для манипулирования обществом, управления энергией этого общества. Или, проще говоря, для информационных диверсий, контрпропаганды, психологической подрывной деятельности.

Но даже если никто почему-либо не захочет использовать сформированные структуры для подобной деятельности (а почему бы это НИКОМУ, так-таки вообще НИКОМУ, не захотеть воспользоваться подобными соблазнительными возможностями?) – эти структуры будут все равно гнить, разносить разного рода вирусы по другим паттернам того же сознания, подобно тому, как разносятся обычные или компьютерные вирусы.

Поэтому введение особого информационного положения немедленно после того, как высший центр контроля над ситуацией в условиях террористического эксцесса получил сигнал об этом эксцессе, является абсолютно обязательным.

Исследование структуры и динамики информационного взрыва, сопровождавшего взрывы в московском метро 29 марта 2010 года, показывает, что ничего подобного не было и в помине. Или, точнее, не было ничего, даже сколь-нибудь напоминающего подобное.

При этом нельзя сказать, что средства массовой информации в целом, и электронные в особенности, совсем уж дерегулированы, коль скоро речь идет о гораздо более банальных ситуациях. То есть тех ситуациях, когда регуляция работы СМИ, может быть, и не требуется. А вот когда понадобилось управлять информацией в условиях серьезнейшего эксцесса…

То, что мы, как специалисты по информационной войне, наблюдали в ходе рассматриваемого трагического эксцесса, не оставляет сомнений в отсутствии единого центра реагирования на теракт. По крайней мере, нет и намека на – будем называть вещи своими именами! – существование элементарного отдела управления работой СМИ. Отдела, входящего в единый дееспособный антитеррористический центр, подчиненный главе государства и берущий на себя абсолютные полномочия по управлению ситуацией в стране в условиях совершения теракта, угрожающего национальной безопасности.

Необходимо ли нечто подобное в условиях крупного эксцесса? Нет ли тут посягательства на информационную свободу? Давайте вместе рассуждать!

Предположим, что осуществлено внезапное нападение на страну внешнего врага. Понятно, что в этом случае осуществляется. Управление переходит на соответствующий режим. Страна к этому режиму подготовлена. Каждое ведомство имеет инструкции и знает, что именно оно должно сделать и на какой режим управления перейти в данной ситуации. Глава государства оказывается в соответствующем месте – условно говоря, в своей "ситуационной комнате". Из этой комнаты он может иначе, чем обычно, управлять всеми подсистемами, переведенными по сигналу "вооруженная агрессия против государства" в соответствующий режим.

Никому не придет в голову воскликнуть, что перевод страны в этот режим является посягательством на демократию и свободы граждан.

Теперь представим себе (да не случится этого никогда!) террористическую атаку, приведшую к захвату атомного объекта или чего-либо похлеще. Я обязан рассматривать такую возможность, потому что параллельно с гражданской дискуссией, участником которой я являюсь, идет административный процесс. В рамках которого управление спецгородами страны, осуществлявшееся ранее соответствующими структурами федеральной госбезопасности и милиции, передается местной муниципальной милиции.