Содержательное единство 2007-2011

Мне же не приснилось нечто подобное! Это обсуждается в печати. Какими бы ни были по своему моральному облику и профессиональному качеству демонтируемые структуры федеральной госбезопасности и милиции, они все-таки имеют и необходимую структурно-функциональную специфику, и опыт, и не до конца разваленную инерцию рутинной работы, и полусгнившую инфраструктуру, позволяющую осуществлять эту работу.

Муниципальная милиция, муниципальные органы власти в целом не имеют ничего из того, что необходимо для осуществления этой работы. И никогда в сколь-нибудь обозримое время не создадут этого, даже если их озолотить, то есть передать им из федерального бюджета средства в пятьдесят-сто раз большие, нежели те, которые сейчас расходуются соответствующими федеральными структурами.

Оставляю в стороне вопрос о том, зачем платить за ту же работу в пятьдесят-сто раз больше. А также вопрос о том, что никто не будет этого делать. А также вопрос о том, что если даже кто-то и начнет это делать, средства будут безжалостно разворованы.

Предположим, что они не будут разворованы (вероятность такого предположения примерно равна вероятности того, что я сейчас взлечу под потолок и вылечу в окно).

Предположим, повторяю, что средства не будут разворованы и что их выделят.

Предположим, что муниципальные органы займутся новым для них делом.

А еще предположим, что они находятся в состоянии готовности заниматься этим делом, а не воровством, и могут понять, чем именно надо заниматься.

Даже в условиях всех этих немыслимых предположений, муниципальным органам понадобится примерно десять лет для того, чтобы создать и освоить адекватную систему охраны обсуждаемых нами объектов. К числу которых относятся – заявляю ответственно – и атомные, и гораздо более опасные объекты. Подчеркиваю: гораздо более опасные!

И что? Если на нас нападет какая-нибудь страна, то все воспримут как должное перевод на долгое время всего управления страной в соответствующий режим.

А если террористы (еще раз говорю, да не будет этого!) нанесут удар по соответствующему объекту или захватят его – то не нужны специальные методы управления страной хотя бы на короткое время и специальные методы управления информацией, в условиях, когда эксцесс создал все то, что я описал выше? Причем не просто это создал, а создал это, так сказать, "в особо крупных размерах".

Не надо по ничтожному поводу переходить на соответствующие специальные методы управления страной.

Но нельзя оставлять страну без адекватного управления в условиях, когда повод является отнюдь не ничтожным.

Должна быть осуществлена градуировка эксцессов и приведены в соответствие системы управления в условиях эксцесса и уровень этого эксцесса.

На такой-то день после эксцесса можно вернуться сначала к смягченным, а потом и просто к обычным формам существования. Когда осуществлено это возвращение – пусть все говорят, что хотят, в рамках существующего законодательства. Но это не значит, что допустимо обычное "гуляй, Вася!", помноженное на специфические черты нашей политической, социальной и культурной ситуации в условиях, когда произошло нечто чрезвычайное.

Для наглядности предлагаю представить информационный взрыв, сопровождающий крупный кровавый эксцесс, подобный тому, который пережило общество 29 марта, с взрывной концентрической волной, исходящей из центра, каковым по определению является само пережитое событие (рис. 20).

Рис. 20.

Итак, в эпицентре – красная точка, изображающая само событие А: взрывы в московском метро 29 марта.

Ближайший к событию концентр, куда устремляется немедленно общественное внимание, – это заявления представителей власти.

В первый момент это происходит именно так.

Как бы ни относились граждане страны к власти, в момент эксцесса, угрожающего их безопасности и безопасности их близких, они делегируют представителям власти свое доверие. А кому еще его делегировать?

Представители власти, во-первых, обладают необходимыми средствами для того, чтобы разрулить ситуацию наилучшим образом, смягчив последствия эксцесса и предотвратив следующие эксцессы.

Представители власти, во-вторых, имеют доступ к информации об эксцессе, которого по определению лишены и должны быть лишены остальные граждане. Если изобразить стрелкой то русло, по которому устремляется общественное внимание после эксцесса, а розовым цветом – ближайший к событию информационный концентр, в котором находятся высказывания представителей власти по поводу произошедшего события, то схема, с помощью которой удобно анализировать происходящее, приобретет такой вид (рис. 21).

Рис.21.

Соответственно, особое значение имеют высказывания представителей власти, которым делегировано законное право заниматься произошедшим кровавым эксцессом. Эти представители власти не имеют права молчать. Если они молчат, то общественное внимание начинает перетекать от них, то есть от концентра, который закрашен розовым цветом, в другие точки той слабоструктурированной информационной субстанции, которую породило событие на начальном этапе.