Софи Лорен

В какой-то степени из-за успеха "Доктора Живаго" последний фильм Софи пошел плохо. "Юниверсал" провела его предварительный показ для критиков в том же кинотеатре, где демонстрировался "Доктор Живаго", в широкоформатном масштабе. Операторы забыли поменять специальные линзы, а когда это сделали, фильм уже шел с плохой резкостью. Ко дню премьеры большинство из обозрений вышли с отрицательными оценками и объявили восемьдесят первый фильм Чарли Чаплина большой неудачей. В статьях доминировали такие слова, как "скучный", "неинтересный" и "старомодный". Однако самым злым комментарием была рекомендация мастеру изучить такие работы, как "Крупным планом" и "Кто боится Вирджинию Вульф?", прежде чем предпринимать следующую попытку вернуться к широкому зрителю.

На вечеринке после премьеры фильм ошикали. Брандо был так уязвлен, что в два часа ночи позвонил Софи в Италию, чтобы сообщить ей о той "пикантной" ситуации, которую она пропустила. При этом он не мог отказать себе в удовольствии упомянуть о резко негативных обозрениях критиков.

Чаплин был ошеломлен таким развитием событий и обвинил в этом своих политических противников и критиков, задающих тон в мире кино, которые принимают на "ура" только авангард или заумные фильмы. "Это история о мультимиллионере, который оставляет свою красавицу жену, чтобы жениться на проститутке. Что в этом старомодного?" — спрашивал он с недоумением.

Отвечая некоторым критикам, Чаплин вырезал шесть минут из фильма для парижской премьеры, состоявшейся на следующей неделе. Во Франции, где "Шарло" все еще почитался как король кино, большинство отзывов были восторженными, при этом многие критики обвиняли своих английских коллег за злобность и необъективность высказываний.

Из-за сложностей, возникших у Чаплина в свое время в США, "Юниверсал" решила отложить показ кинофильма в Америке, пока ситуация не прояснится.

Тем временем у Софи появились другие серьезные проблемы, вызывавшие ее беспокойство. Проведя почти три месяца в постели, она начала себя чувствовать так, как и во время своей первой беременности, может быть, на этот раз даже еще хуже, так как боялась гораздо больше, чем тогда.

В начале января, когда Понти отсутствовал — он был в Лондоне по делам, — у Софи возникли настолько сильные боли в животе, что ее друг Базилио Франчина немедленно отвез ее в больницу. В приемном отделении у актрисы началось кровотечение. Однако когда прибыл доктор и осмотрел ее, он заявил, что это все лишь небольшое осложнение и беспокоиться не о чем.

Ромильда Виллани, которую также вызвали к этому времени, отнеслась к состоянию дочери по-другому и считала, что Софи может истечь кровью до смерти, если немедленно не предпринять какие-то меры. Она накричала на доктора и требовала вмешаться, однако тот заявил, что если это преждевременные роды, то поделать ничего нельзя. По законам Италии, такой случай считается актом бога, и пациент должен терпеть без медицинского вмешательства.

Ту ночь Софи провела в агонии. Однако на рассвете боль прекратилась, и она тут же поняла, что снова потеряла ребенка. Вскоре доктор подтвердил это. Несколько часов спустя сделал чистку — второй раз для Софи за последние три года.

К этому времени Карло Понти прилетел из Лондона. Софи постаралась встретить его безмятежно: "Ну, теперь я смогу закончить оставшиеся сцены для "Жила-была". Однако они тут же обнялись и разрыдались.

Когда Мария Муссолини приехала навестить их, она пришла в ужас, обнаружив, что палата ее сестры находится в крыле больницы для родивших женщин. "Здесь все были радостными и счастливыми, — вспоминала она. Двери палат украшены розовым или голубым, но когда я подошла к одной из них, на которой ничего не было, поняла, что это палата сестры. Софи выглядела настолько удрученной, что я очень боялась за нее. Она сказала мне: "Я актриса, я знаменита, у меня прекрасный дом и чудесный муж, но почему я не могу иметь детей?"

Возможно, Марии не стоило оставаться, так как сама она в то время была беременна и ее расплывшаяся фигура могла вызвать у старшей сестры не самые лучшие чувства. Месяц спустя Мария родила вторую девочку, которую назвали Элизабета. Малышка и ее сестра Алессандра, которой уже исполнилось пять лет, заменяли тете Софи собственных детей.

Казалось, что основной причиной неудач Софи были неправильные медицинские советы. "После второго выкидыша я действительно была в отчаянии, — говорила она несколько лет спустя. — Я проконсультировалась у самых лучших специалистов, но они не могли объяснить, почему я теряю своих детей. Как-то получается так, что я не могу выносить ребенка в течение всех девяти месяцев. Конечно, это трагедия для любой женщины, но для неаполитанки — почти божье наказание. Я чувствовала себя ненормальной и опозоренной".