Читаем Софья Толстая полностью

А трудилась она упорно и непрерывно, то переделывала шляпы, то шила платья для себя и детей, весь день просиживая за машинкой, доставшейся ей от матери, следила за вязкой чулок и, конечно, занималась детьми — утешала Лёлю, плакавшего из‑за «противного» молока, не разрешала Тане с Илюшей таскать мороженую клюкву на кухне, наказывала Таню с Сережей за то, что они скверно себя вели — запирала сына в отцовском кабинете, а дочь в гостиной, чтобы они не смогли подраться.

Порой у Сони голова шла кругом от детских шалостей: Лёля с Илюшей стали «бросать» бумажные стрелы в Сережу, и тот их побил, но они тут же дали ему сдачу, а после обеда прибежали к ней жаловаться на Сережу, и ей пришлось разбирать со старшим сыном этот проступок, а заодно и то, что он обозвал за обедом своих гувернеров чучелами. В таких случаях Соня объявляла перемирие, тогда Сережа садился за свой дневник, Таня притихала, но только не Илюша с Лёлей — они прятались под кровать и обзывали гувернера Nief, м — ль Гаше и Анни Филлипс шутами, потом обещали мама с понедельника вести себя хорошо.

Сильно привязанная к мужу и детям, она полюбила свою деревенскую «сидячую» жизнь, с детским шумом, лаем Дорки, желтого сеттера, общего любимца, с редкими праздниками. В общем, лучшим гнездом для нее стало то, которое она свила сама, а не из которого вылетела. Она вспомнила, как первое время боялась называть мужа по имени, как ей не нравилось его прозвище Левендуполо, данное ему братьями Берсами, как полюбила стряпать для своей семьи, опекать и подкармливать забавных щенят, как читала Лёвочкины письма, сидя в ванне, когда никто не мешал, как подтрунивала вместе с охотниками над мужем, «допустившим», чтобы роды жены совпали с охотничьей порой, а он отпускал шутки по поводу ее живота, похожего на арбуз, как деверь сердился за то, что она не держит в доме вина, и как он был недоволен тем, что Лёвочка продал свою душу, то есть свой роман. Из этого сонма мелочей складывалась ее жизнь, такая на первый взгляд бесхитростная и такая впечатляющая по своим плодам.

Соня крутилась как белка в колесе, с осознанием тщеты своего верчения. Чаше всего это было вызвано банальными денежными подсчетами и расчетами, обычно с братом мужа, Сергеем, которому они задолжали к тому времени уже 17 тысяч 900 рублей. Финансовые дела оставляли желать лучшего: расходы превышали доходы. Поэтому супруги не смогли купить себе имение, но зато решили вернуть часть долга своему кредитору Сергею: тысячу рублей банкнотами, а шесть с половиной тысяч чеками. На оставшуюся часть долга Лёвочка написал расписку. Чтобы сократить расходы, братья регулярно обменивались уже прочитанными газетами и журналами.

Но вот Лёвочка снова захотел купить четыре тысячи десятин земли в Самарской губернии и стал собирать деньги для задатка. Он всячески «подъезжал» к брату, чтобы занять денег, просил снять восемь тысяч рублей под вексель, то есть долговое обязательство под семь банковских процентов. Деньги, однако, не понадобились: муж смог оформить юридическую сторону сделки непосредственно с самим бароном Р. Г. Бистромом, подписав с ним купчую крепость на покупку земли по 10 рублей 50 копеек за десятину. Двадцать тысяч Лёвочка выплатил сразу наличными деньгами, а остальные, согласно договоренности, в течение двух лет под шесть процентов.

Но деньги также требовались для оплаты труда учителей — от 300 до 600 рублей в год гувернанткам и от 500 до 1000 — гувернерам, которые также должны были обладать безупречными манерами, добрым нравом, знать французский или немецкий язык и желательно иметь классическое образование. Конечно, немаловажной была рекомендация, каковую, например, Афанасий Фет выдал своему протеже, Ф. Ф. Кауфману. А г — н Nief был отрекомендован женевским священником. Но наделе Nief оказался гулякой, водившим до 12 часов ночи амуры с гувернанткой Анни, а Кауфман оказался человеком малообразованным. В этой связи принимались соответствующие меры. Так, после Нового года Соня с превеликим трудом «выжила» месье Rey, который был вынужден сдаться под напором графини и со слезами покинуть усадьбу. Он получил отставку из‑за того, что третировал Лёлю, выводил ребенка из себя, постоянно кричал на него и угрожал даже выбросить из окна. В. И. Рождественский прекрасно учил старших детей математике, русскому языку, истории и географии, но был любителем спиртного. А вот В. И. Алексеев, которого Соне порекомендовала акушерка Абрамович, оказался не только прекрасным математиком и знатоком русского языка, но и замечательным гуманитарием, много давшим детям в плане общего развития. Все, и большие, и малые, очень полюбили его за добрый характер, простоту и преданность работе. Он постоянно что‑нибудь делал: то пилил, то клеил, то шил сапоги, то рубил дрова, не говоря уже о том, что занимался с детьми. С каждым годом денег на детское обучение требовалось все больше, и это несмотря на то, что родители многому их сами учили.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы